Найти тему
Литература

Рассказ "Путешествие для себя". Глава 12

pixabay.com/ru/photos/цель-элли-проход-мокрый-1898093/
pixabay.com/ru/photos/цель-элли-проход-мокрый-1898093/

Я решил заглянуть к Иполитасу.

В прихожей остановился. А может, не стоит? Что я ему скажу? Ведь вчера я его видел, и меня он только вчера видел. И своей беседой мы явно раздражали красную Мирту. Это было видно по ее репликам и выражению личика.

Я уже хотел повернуть назад, когда из-за двери услышал:

— Нетрудно себе представить удивление и испуг Авраама, когда он увидел, как на свет приходит Исаак.

Громкий хохот.

Мне захотелось узнать, кто произнес эту крылатую фразу. Голос я вроде уже где-то слышал. Вошел.

Передо мной на подоконнике сидела новаторская Мирта, а рядом с ней стоял... Мефисто. Как он тут оказался? Я его ни разу у Иполитаса не видел. Иполитас варил кофе, а другая девушка со сборником «Весна поэзии» в руках стояла на коленях на диване, поджав под себя голые ноги. .

Воцарилась тишина.

— Так... Человек мог бы и как-то иначе явиться в сию юдоль плачевную,— флегматично произнес Иполитас, спокойно, как всегда, посмотрев мне в глаза.

— Присаживайся.

— Зато мужиков, как выразился Джойс,— похабно ухмыльнулся Мефисто,— страсть как тянет туда, откуда они в свое время явились.

— Циник этот твой Джойс.

— Не исключено,— согласился Мефисто.— Неприятная истина всегда немного цинична.

Лицо Иполитаса было багровая, волосатая грудь открыта. Он втайне гордился своей мужественностью, хотя обычно изображал равнодушного ко всему и пресыщенного субъекта.

— Нашел папашу? — спросил он.

— Нет,— ответил я коротко, с раздражением.

Кофе закипел. По комнате пополз густой манящий запах. Стоявшая на коленях на диване девушка швырнула в угол «Весну поэзии» и выключила электроплитку.

— Я наблюдал за этим дедом всю дорогу, и мне показалось, что у него губа не дура,— нарушил тишину Мефисто.

— Человек будущего.

— Почему... будущего? — удивилась Мирта.— Кто? Он?

— Он самый,— по-клоунски изогнул свои выразительные брови Мефисто.— И потому, что мастерски умеет воспользоваться создавшейся ситуацией и чужим карманом.

— Вы совсем его не знаете,— сказал я сухо и веско.

— Жаль, что меня с ним не познакомили,— вмешалась новаторская девушка,— Старые люди страдают всевозможными комплексами. А это дико забавно. Например, моя мама физически не переносит джинсы на женщине.

— И правильно делает,— сказал Мефисто.— Форма не должна отрываться от содержания.

— А каково содержание женщины, позвольте спросить? — наконец промолвила и поклонница «Весны поэзии»,

Вспомните, о сладостная, хотя бы Шиллера и его сентенцию, что «придворные тайны часто спрятаны в складках женских платьев», и вам все станет ясно.

Мирта, или новаторская девушка, загадочно улыбнулась, хотела как-то парировать, но сдержалась. Иполитас разлил кофе в две чашки, оглядел всех своими спокойными глазами и сказал:

— Джентльменам придется подождать следующей порции.

Когда пронзительно заверещала кофемолка, я сказал, что обойдусь без кофе.

— Значит, вас не оставляет в покое этот папаша? — кокетливо глядя мне в глаза, чуть жеманно спросила почитательница поэзии. .

— Да никакой он мне не папаша!

— Тесть?

Притворившись, что не замечаю в ее голосе иронии, я спокойно, даже сурово рассказал, как обстояло дело. Что-то подсказывало мне, что я должен это сделать. И сделать последовательно, спокойно, нажимая на некоторые подробности и не спуская при этом взгляда с лица Иполитаса.

— Бедный, мягкосердечный...— мечтательно сказала Мирта.

— Да ничуть я не мягкосердечней этого старичка.

Все почему-то уставились на Иполитаса.

— Говоришь, в Юрбаркасе сел? — спросил наконец он, наливая в бокал красное вино.

Мне показалось, что его рука дрогнула.

— Да. И проспал Вилькишкес или Вилькишкяй. Что ближе?

— Отсюда или оттуда?

— Оттуда.

— Вилькишкяй,— буркнул Иполитас.

— А может, он и не проспал?

— Кто его знает. Короче, так мы ехали до самой Паланги.

— Как, так?

— Отчужденные и... терзаясь неопределенностью.

— Мие-то казалось, что твой папаша в этой неопределенности катался будто сыр в масле,—заметил Мефисто.

— А в Паланге? — но обращая внимания на реплику, спросил Иполитас.

— Прежде всего мы утолили жажду, а потом, распевая песню про Дарюса и Гирепаса, потопали к морю. Он был не навязчив, этот старикан. И на редкость наблюдателен. Он даже обратил мое внимание на то, что в столовых самообслуживания больше всего компота, киселя и кефира выпивают юноши атлетического вида и забывают заплатить. И не потому, что он настроен против молодежи...

— Хм... А чем он еще интересовался?

— Всем. Можно сказать, что всем. Увидев море, он по- детски воскликнул «Водичка!» и чуть не заплакал. И всю ночь просидел бы в дюнах, посыпая свои босые ноги песком, если бы не появился дежурный с большим фонарем в руках.

Одну чашку кофе Иполитас вручил мне, а другую — Мефисто. Мирта сидела на диване, по-турецки скрестив ноги в белых туфельках, отхлебывала кофе и довольно часто закатывала глазищи. Меня охватило неуемное желание обидеть их обоих.