В прошлом году я работал на Дальнем Востоке водолазом. В мои обязанности входил осмотр подводной части причалов. В день, когда произошла эта маленькая история, меня с моим подручным Митькой послали в бухту Баян, осмотреть старый причал, которому давно вышел срок ремонта.
Митька остался с сигнальным концом на причале, а я застегнул на поясе грузы и стал спускаться, держась за сваю, покрытую липкой зеленой массой водорослей.
Перед глазами, сменив пасмурный дневной свет, повисла желтая кисея. Прорывая ее, к лицу, то и дело подплывали встревоженные появлением человека прозрачные рачки - чулимы. Стрекнув хвостом, они вновь исчезали за кисеей.
В местах, где был нужен срочный ремонт, я подтягивался к поверхности и показывал Митьке из воды руку. Здесь он должен был вбить в настил причала метку - колышек. Так мы дошли до конца. Здесь повреждения были самыми большими. Двух свай не было совсем. На их месте зиял пролом. В нем было светло: наверное, настил вверху отсутствовал.
Я сунул в пролом голову и вздрогнул. Прямо на меня, выпучив длинные на столбиках глаза, смотрел мохнатый от старости краб величиной с человеческую голову.
- Вот так встреча!
Я пошевелился. Краб угрожающе поднял кривые, бугристые клешни и подался назад. Позади него, между камнями, чернела нора. Отступив к ней, краб стал. Протянув руку, я пошевелил растопыренными пальцами перед ним. Он не отступил ни на шаг. Это мне понравилось.
- А ну, держись! - прогудел я в маску и полез в пролом.
Перед крабом белели лохмотья полу-съеденной рыбы. Увидав мое лицо, он рывком подтянул к себе добычу и выжидательно замер: "Отнимать будешь?" В черной угловатой броне он был похож на сказочного богатыря, стерегущего вход в заповедный город.
Протянув руку, я потянул к себе рыбу. Краб упирался.
- Ишь ты какой! Храбер, приятель. Только норы тебе все равно не отстоять. Начнется ремонт - и прогонят!
Но случилось по-другому. Уже перед самым началом ремонта, когда на причале выросли груды желтых бревен и ржавого арматурного железа, мне пришлось еще раз спуститься - посмотреть, нет ли новых повреждений? Но все было по-старому, и я быстро дошел до убежища старого краба. "Дай-ка загляну к старику на прощанье!" - решил я.
В черном проломе никого не было. Гребнув руками, я подвинулся ближе и только тогда заметил, как у норы, на каменной осыпке, метнулись и замерли две тени. Медленно, чтобы не напугать их, я подтянулся на руках к самой свае и застыл вглядываясь.
На груде камней в облаке коричневой слизи, поднятой резкими движениями животных, вцепились друг в друга и чего-то выжидали мой знакомец краб и коричневато-серый паукообразный осьминог. Под полупрозрачной кожей маленького осьминога дымчатыми волнами переливались краски, от бурой до зеленовато-синей. Когда осьминог поднимал щупальца, под ними виднелся изогнутый, как у попугая, клюв. Круглые, без выражения, его глаза следили за движениями противника. Было в них что-то мертвое, равнодушное, чего нет в глазах ни одного другого животного.
Краб перехватил клешнями две ноги врага и, расплющив, держал их, как вожжи.
- Вот это да! Краб с осьминогом дерутся! Из-за чего бы это они, а?
Схватка продолжалась все время на одном месте. Враги ожесточенными рывками пытались стащить друг друга с занятых позиций. Наконец крабу это удалось. Перехватывая клешнями резиновое тело осьминога, он подтянул его к себе и погрузил острые, как ножницы, клешни в спину врага.
Еще несколько минут, и схватка закончилась бы. Но тут произошло неожиданное. Увлеченный успехом краб целиком показался из норы. Его кривые суставчатые лапы потеряли точку опоры. Пара осьминожьих щупальцев змеями метнулась вперед, обхватила многоугольный панцирь краба, и, сокращая щупальца, осьминог стал наползать на противника. Коричневое тело осьминога легло поверх плоской головы врага, кривой клюв прижался к шершавой броне. Лапы старого краба судорожно метнулись - и замерли. Со дна поднялась коричневая муть.
Я кинулся, болтая ногами, вперед. Беда! Ведь осьминоги прокусывают тело жертвы и парализуют ее ядом. Спасать, спасать старика!
Ничего не было видно. Забравшись по пояс в пролом, я шарил руками по камням. Прошло несколько минут, и коричневая мгла рассеялась. Напрягая зрение, я всматривался и, наконец, увидел: в норе тускло поблескивали два круглых глаза, а у входа клубком свилось несколько щупальцев. Поодаль, безжизненно раскинув лапы, лежал бывший хозяин норы - старый краб.
Так вот причина ссоры! Осьминог заметил нору и пытался выгнать из нее хозяина, а тот защищал ее, пока хватило сил. Я чувствовал себя, как если бы стал свидетелем обдуманного жестокого убийства. Видел все - и не вмешался!
Существо другого мира, слизняк со стеклянными глазами и ядом в челюстях, какое сравнение с неуклюжим, но храбрым и по-своему честным бойцом - крабом!
Выйдя на причал, я выбрал из кучи железа острый прут и снова пошел к воде.
- Зачем тебе прут? Куда ты? - удивленно спросил Митька.
- Держи сигнальный! - вместо ответа бросил я ему, надел маску и полез в воду.
Глаза попрежнему блестели в норе. Я сунул острый прут, целясь прямо в глаза. А когда вытащил его, сейчас же из норы показалось туловище осьминога. Он покраснел и горбом вспучил спину, но глаза по-прежнему смотрели без всякого выражения.
Я снова поднял прут. Тогда осьминог повернулся боком, странно дернулся, и черное облако взметнулось вокруг него. Темная завеса встала между нами. Напрасно я таращил глаза, за стеклами очков все было как в чернилах. Когда завеса спала, осьминога уже не было, он удрал.
Прошло несколько дней. Работы на причале уже начались. Мы с Митькой сидели в обеденный перерыв на бревнах, курили.
- Знаешь что, Митька, - сказал я. - Мне тут в одном месте спуститься надо.
- Это где? - подозрительно спросил он. - Там, где с прутом лазил?
- Там.
- А зачем?
- Нужно.
Под водой я пробыл недолго. Подняв тело краба, я оттащил его в сторону, положил в ямку и завалил сверху камнями. Мне не хотелось, чтобы тело старого бойца, который так самоотверженно отстаивал свой дом, было бы раздавлено во время работ или стало добычей трупоедов, которыми так богато морское дно.
Спасибо за просмотр, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!)