(начала по адресу https://zen.yandex.ru/media/id/5d9c6a1d3642b600ad3ef7ca/separatist-u-istokov-velikoi-imperiipovest-5dbbf7235ba2b500ad20b571)
Подъехал Арсалан-батор в сопровождении нескольких нукеров. Невысокий, крепко скроенный и для своих немалых годов неутомимый и стремительный, он был наставником, советником молодому нойону и первым помощником, опорой и правой рукой. Рассказывают, что в молодые годы на праздниках Арсалан выходил на соревнования против известных силачей, могучих борцов и нередко эти поединки завершались его победой. Когда Арсалан находился рядом, у Буянто возникало ощущение, что где-то тут его отец. Оразван-нойона и Арсалан-батора многие почитали как ревностных хранителей очага рода и верных друзей. Когда говорил и действовал Оразван-нойон, за ним стоял Арсалан-батор. Когда действовал и говорил Арсалан-батор, за ним стоял Оразван-нойон.
В детстве Буянто редко видел отца. Он был человеком из разлуки, ибо правду говорят, что сын воина и при живом отце сирота. Запали в память, прежде всего, встречи и расставания, потому что отец не сходил с коня всю жизнь, до своего последнего вздоха. А с четырнадцати лет и Буянто стал участвовать в походах и с тех пор не расставался с отцом и его другом Арсалан-батором. Буянто немало видел и пережил за эти годы, терял в сражениях близких людей и друзей, но смерть отца перевернула всю душу. Заставила смотреть на окружающий мир другими глазами. Он вдруг проснулся от детского сна, постиг, что человеческое существование бренно, висит на волоске и, как самое драгоценное сокровище, надо любить эту земную жизнь, не смотря на то, что в ней столько крови и жестокости. И он, по мере своих сил, старался уменьшить страдания своих сородичей, облегчить им жизнь. Оборонял от набегов свои кочевья, сам совершал набеги и уводил скот, чтоб не только воины, но ремесленники и пастухи были сыты, имели добротную теплую юрту. Брал пленных, чтоб рабы облегчали труд кузнецов, оружейников, кожемяк, седельщиков, стрельников и других мастеров.
- Ездил проверять караулы вокруг лагеря, - спешившись, доложил Арсалан.
Он, как и сопровождающие его нукеры, был в полном боевом снаряжении, только без копья. Но в отличие от снаряжения воинов его доспехи были необычными и обошлись ему недешево. Когда-то он их обменял на пушнину у одного из китайских купцов, которые каждый год летом приводили свои караваны с тканями, посудой и другими необходимыми для кочевника товарами. На Арсалане была фиолетового цвета броня, в лунном свете казавшаяся мертвенно-серой. На его шлеме был вырезан дракон. Клепаная пластинка закрывала его шею, все туловище от груди донизу было защищено панцирем и юбкой из железных полос, сложенных как рыбья чешуя и соединенных декоративными скрепами и подбитых кожей. На спине тоже были железные полосы на сыромятной коже. На плечах лежала полубарма с короткими чешуйчатыми железными полосами с завязками спереди. Голени были защищены пластинами из толстой и твердой кожи, нашитыми на гутулы. На руках были наручи из кожи с узкими железными полосками, которые закрывали руки от кисти до локтя. Незащищенными оставались только кисти рук, ступни ног и сгибы локтей. В этих доспехах он был почти неуязвим в бою. И кажущаяся тяжесть доспехов почти не отражалась на быстроте движений Арсалана и его силе. Однажды, несколько лет назад, Буянто уговорил Арсалана примерить доспехи, и был удивлен тем, что почти не ощущался вес брони, ничто не мешало движению и не сковывало.
– Часовые не спят, - подходя ближе к братьям, продолжал доклад Арсалан. - Одни стоят в отведенных им местах, другие совершают объезд верхом. Все вокруг тихо и спокойно. Но, кожей чувствую, десятки пар глаз за нами наблюдают из темноты, да и я послал несколько разведчиков наблюдать за хэрэидами. Докладывают, что расположились они лагерем в обычном порядке: шатер нойона в центре, а вокруг него - отряды. Из-за плотного расположения отрядов коней согнали в три табуна и вывели пастись за лагерь. Один табун пасется у реки ниже по течению, а другой – выше по течению за впадающим в нее вот этим ручейком. А третий, самый большой, под усиленной охраной пасется на левом берегу речки. В случае внезапного нападения защищаться им придется пешими, слишком далеко до лошадей.
- Что же они коней за речку увели?
- Так она же мелкая, человеку по колено будет. Только там, где этот ручей впадает в неё, глубоко.
Помолчал, что-то вспомнив, улыбнулся:
- Это мы с вашим отцом придумали на стоянке пасти коней возле сотен. Поэтому лагерь у нас получается раскиданный, но зато лошадь можно быстро поймать и заседлать.
- Где поставили хэрэиды шатер нойона?
- Шатер поставили на небольшой возвышенности с пологим спуском во все стороны. Караулы у них такие же, как и у нас: неподвижные и разъездные. Я наблюдателям дал задание засечь частоту объезда стоянки верховыми караулами и время смены неподвижных часовых. Если какое подозрительное движение будет - сразу предупредят.
- Когда произойдет первая смена наших караулов? Ты установил очередность?
- В полночь моих людей сменят люди из сотни Гомбо-баяна, а перед рассветом на охрану лагеря встанут воины Бэлигтэ. Сотни, которые с тобой эти два дня были в боях, трогать не стал. Пусть отдыхают, а Хара-Хасару приказал коней не расседлывать, только ослабить подпруги и вынуть изо рта лошадей удила, - доложил старый вояка и неожиданно заявил. - Что-то есть захотелось. Угостил бы, Бэлигтэ, чем-нибудь.
Бэлигтэ весело крикнул кому-то, чтоб принесли мяса и бульон. Подошли к костру и сели возле него. Арсалан взял кусок мяса из деревянного корыта, который поставили слуги Бэлигтэ, вытащил нож и начал есть. Мясо взял и Бэлигтэ, а Буянто пил только горячий бульон.
- Должно быть, зашаталась власть Тоорил-хана. Прежде ни один хэрэидский нойон не смел без его позволения вторгаться в наши кочевья. А когда они побратались с нойоном рода Борджигинов[1] Есухэ-батором[2], то войны между нашими племенами совсем прекратились. Даже объединенным войском на других ханов ходили, - не спеша отрезая кусочки мяса и отправляя их в рот говорил Арсалан.
- О-о, когда-а это было. Есухэ-батора уже более десяти лет нет. Много с тех пор воды утекло, - произнес Бэлигтэ. - Сказывают, что после смерти его курень разграбили. Жена и дети нищими стали, а старший сын его Тэмуужин, поговаривают, даже рабом был у какого-то нойона и в канге ходил.
- Уже нет, - поправил брата нойон. – Давно убежал он от Таргуудай-Хирилтуга и на Ононе при поддержке Тоорил-хана и своего анды нойона Жамуухи создал свой улус. Много отважных воинов стекаются к нему.
- Да, Бэлигтэ, давно это было. И недавно. Мне, порой, кажется, что вернулись старые времена, опять вражда между племенами, - ответил старший их товарищ. - Много-много лет назад монгольские племена, как и нынче, постоянно враждовали между собой. И это ослабляло их силы. Лет пятьдесят-шестьдесят назад на востоке, взяв верх над киданями[3], племена чжурчдженей создали Золотую империю Цзинь[4], и начали угрожать монголам. Вот только тогда некоторые монгольские племена, кочевавшие по рекам Керулен, Онон и Тола, и избрали первого всеобщего хана. В это союз входил и наш род. Первый наш хан носил имя Хабул. Он организовал оборону от чжурчдженей и их вассалов - татар[5].
- И перестали платить дань Алтан-хану[6], - как бы про себя сказал Буянто.
- Да, тогда перестали платить и это очень не понравилось Алтан-хану китайскому, - услышал его Арсалан-батор. - Тогда же прекратились войны между нойонами, в степи и прилегающих лесах наступило затишье, а междоусобные тяжбы разрешал хан. После Хабула ханом нашим стал его сын мудрый Амбахай. Однажды Амбагай-хан отправился провожать свою дочь, которую он выдавал замуж к татарам из племени Айриуд-Буйрууд, что на реке Оршуун между озерами Буир и Хулэн. В это-то время коварные татары из племени Чжуинов схватили Амбахай-хана и выдали Алтан-хану, а тот велел распять его на деревянном осле. Рассказывают, что толпы зевак ходили смотреть, как умирает батор и мудрец.
- И снова погнали в Китай коней, быков, коров и овец, - тихо вставил Буянто.
Но Арсалан на этот раз сделал вид, что его не услышал:
- После смерти Амбахай-хана правил нами отважный Хутула-батор, средний из семерых сыновей Хабул-хана. Но недолго он правил и умер, не возведенный в ханы, он от старых ран. После его кончины племенной союз распался, нового хана нойоны избирать не стали, а оборону от воинственных и жадных соседей возглавил Есухэ-батор. Около десяти лет водил отважный батор воинов, желающих испытать счастье, в походы, пока его не отравили. А в это время богатые и сильные родовые нойоны подчиняли себе слабые рода, и сами превращались в ханов. И снова в степи поселилась вражда. Стали ханы и нойоны совершать набеги друг на друга. То тут, то там возникают большие и малые войны, угоняются табуны, стада и отары, разоряются нутуги. Тогда мы заключили союз с Дэмбэрил-нойоном. Вместе отражали посягательства сильных соседей на наши вольности и кочевья, а потом, усилившись, подчинили себе несколько маленьких родов, и, получилось так, что Дэмбэрил-нойон стал ханом. И ему присягнули в верности покорившиеся нойоны. Но, как вы помните, ваш отец не стал давать клятву, напомнив Дэмбэрилу, что он союзник, а не подданный.
- Арсалан-батор, это мы знаем. И про деяния Хабул-хана, и про подвиги Есухэ-батора наслышаны. Но ты говорил, что, возможно, ослабла власть хана Тоорила, - перебил Арсалана Бэлигтэ.- Что ты хотел сказать? Как может ослабнуть власть такого могущественного хана?
Тот, не отвечая Бэлигтэ, некоторое время молча смотрел на огонь, жевал мясо и запивал его бульоном. Потом, как будто в отместку Бэлигтэ за неуважение к старшим по возрасту, обращаясь к Буянто, сказал:
- Я всё думаю о том, что так странен путь человеческой памяти. Этот путь подобно солнцу, что к восходу идет через закат. Люди, чтобы начать ценить прошлое, должны позабыть его на дороге жизни. Лишь ощутив горечь утраты, они начинают вспоминать прошедшее время, собирать это прошлое по камешку, а те с каждым годом приобретают все большую ценность, со временем становясь золотыми. Вот сейчас я и думаю, что при Хабул-хане и Есухэ-баторе в степи было гораздо спокойнее, чем сегодня. В союзе с могущественным ханом хэрэидов Тоорилом давали достойный отпор и восточным соседям и западным, и с юга опасались нас задирать.
Сделав непродолжительную паузу, продолжил, одновременно как бы отвечая Бэлигтэ:
- Когда ночью в курень примчались гонцы и сообщили о вторжении, я сразу понял, что это не набег и поднял всех воинов по тревоге. И немедля отправил гонцов к хану, а утром с четырьмя отрядами двинулся тебе на встречу. Для охраны куреня оставил двести воинов во главе с Бутухой, повелев ему подогнать поближе к стойбищу всю живность. А по дороге к вам я все гадал, кто же идет на нас войной. Только вечером, когда с вами встретились, узнал, что это один из нойонов хэрэидских. Значит, опять Эрхэ-Хара, брат Тоорил-хана, при помощи найманов добивается власти над улусом и часть родовых нойонов готовы отложиться от хана. И у Тоорил-хана до отдаленных нутугов руки не доходят.
- Возможно и другое. Может, Тоорил послал своего нойона прощупать нас. Узнать, на что мы способны. А после придет со всем своим войском, - возразил Буянто. – Ведь его анды[7] Есухэ-батора уже нет в живых и он уже не связан клятвой.
- И такое может быть, - согласился Арсалан. – Если вы помните, после того, как Таргуудай - Хирилтуг разорил вдову Есухэ-батора Оэлуун, Тоорил-хан не раз беспокоил тайчуудов[8] набегами.… Эх, когда же в степи покой наступит? Когда же будет мир и можно будет жить спокойно, не оглядываясь по сторонам?
В ответ на крик души Арсалан-батора рассмеялся Бэлигтэ:
- А такое разве бывает? Сколько живу – такого не видел.
- И я на своем веку такого не видел, - грустно согласился с ним Арсалан. – Редкое лето проходит без битв и войн. А о простых набегах и говорить нечего. Еще и разбойников в степи много стало. Постоянно приходится быть настороже.
- А мне порой думается, что Небом установлено так, чтобы в степи спокойно не жилось, - откликнулся Буянто. – Даже твой же союзник хочет тебя подчинить себе. Дэмбэрил-хан после смерти отца требовал от меня клятвы в верности и полного подчинения. Но я ответил ему словами отца.
Подумав некоторое время, добавил с горечью в голосе:
- Да, хан до сих пор милостив ко мне, по-отечески ласков и заботлив. Но все приходится делать по его велению. И седлать, и расседлывать коней по его слову, как будто я не нойон свободного племени. Нужен – будь под рукой без опоздания, не нужен – отправляйся домой без промедления.
- Дэмбэрила же ханом не избирали, не поднимали его нойоны на войлоке. Он с помощью отца стал ханом, силой подчинив нескольких вольных нойонов малочисленных племен. Так почему же он хочет и наш род покорить? – с возмущением спросил Бэлигтэ.
- Союзник может стать врагом, - начал объяснять ему Арсалан-батор. – А подданного всегда можно держать в узде. Водить его на поводке. К этому и стремится хан Дэмбэрил. А чтобы покорить нас, он должен сначала ослабить наш род. А ослабить может, если под свое крыло возьмет Гомбо-баяна, вздумай тот отделиться не мирным путем, уйти побегом.
- Да Гомбо спит и видит себя нойоном отдельного рода.
- Нашему роду выгоднее быть союзником Дэмбэрил-хана. С одной стороны, нойон не теряет своей вольности. С другой, в объединении этой - сила. Волк давит одиноких коней, а на табун не рискует нападать.
- Но каждое лето мы отправляем хану лошадей и скот.
- Лошадей и скот хан собирает, чтобы платить дань чжурчжэням, - терпеливо отвечал Арсалан-батор.
Арсалан-батор опустил голову, задумался. Выбрал из корытца ребрышко и, запивая остывающим бульоном, стал его обгладывать. А Бэлигтэ ерзал в нетерпении. И не дождавшись, когда старый воин покончит с ребром, спросил:
- Но поговаривают, что часть скота он оставляет у себя. Как тогда это понять?
- Богатство не уменьшает жадности. И до меня доходили слухи, что Алтан-хану он отправляет скот, согнанный от нойонов, а со своих стад ни одной головы не отправил. Это при Хабул-хане нойоны родов в случае войны выделяли ему только воинов, а дань никому не платили.
Буянто слушал их разговор, не вмешиваясь. В очередной раз его начинало охватывать чувство безысходности. Хоть и прибыло подкрепление, но слишком мало у него воинов. Вот если бы все войско ханства было под его началом, тогда он мог бы противостоять нашествию. Но у него только воины своего рода. Да и сам род, в случае поражения Буянто, может расколоться на две, а возможно и более частей. Буянто знал, что, как только ослабнет его власть, тут же Гомбо-баян и Хара-Хасар отделятся. Надо было раньше усиливать верных ему людей и ослаблять Гомбо-баяна, и теперь бы не опасался раскола. Усиление власти Буянто люди восприняли бы как должное. Только слабость они не прощают и не забывают бессилие. А завтра утром вся власть Буянто может рухнуть, если не найдет достойного выхода из создавшегося тупика.
Долго бы продолжался разговор между Арсаланом и Бэлигтэ о хане, вражде племен и неспокойной жизни в вольной степи, но вмешался Буянто-нойон, вернув их к настоящему:
- Сейчас надо решать, что будем делать утром. Тревога терзает меня, не дает покоя. В открытой битве мы не выстоим. Думаю, продолжать терзать хэрэидов уже несколькими отрядами, не давать ему быстро двигаться.
- Тогда распылим свои силы. Если каждый отряд будет действовать отдельно от остальных, не ведая о намерениях других, никакой пользы не будет, - ответил ему Арсалан-батор. – Надо все отряды держать в одном кулаке. Я тоже ломаю голову над этим. И не могу найти решения.
- Но тогда всему войску после нападения на хэрэидов отскочить и скрыться будет труднее, чем маленькому отряду. Надо придумать такое, чтобы если не победить, то хоть заставить врага изменить свои намерения.
- Да-а, Буянто-нойон. Ты, оказывается, подумал о победе над таким сильным противником. А тут не до победы, самим бы быть живу.
- Сходим-ка лучше, Арсалан-батор, к Гомбо-баяну. Там еще я сегодня не был. Не видел настрой его людей. А после пойдем к моей юрте. И будем думать, что делать.
Допив чашку, Буянто поднялся:
- Бэлигтэ, пойдешь с нами?
- Нет, не пойду. Мне лишний раз с Гомбо нет желания видеться.
- Ну, тогда готовься ехать обратно в курень.
- Это почему же? Битва без меня будет? Как потом людям в глаза буду смотреть? И какой воин со мной после этого в набеги пойдет? Будут думать, что я испугался и упросил тебя избавить от предстоящей битвы.
Бэлигтэ так распалился, что нойону пришлось обнять его, придержать. Когда первоначальное возмущение улеглось, отодвинул его от себя, но, не отпуская, глядя брату в глаза, тихо сказал:
- Брат, в твоей храбрости и отваге никто не сомневается. Есть кроме предстоящей битвы и другие важные дела. Наша с тобой задача - сохранить сильный и независимый род, который оставил нам в наследство отец. Весть о том, что дядя наш погиб уже дошла до куреня. Так замени его. Стань для ослушников и отступников таким же грозным и безжалостным как наш дядя. А в курене некоторые старцы сейчас могут затеять смуту. Подумай. А вдруг семьи Гомбо и Хара-Хасара, пользуясь суматохой, решат откочевать, отделиться от рода? Ты не должен этого допустить. А чтобы Гомбо-баян и Хара-Хасар в решающий момент не увели своих воинов, их семьи будут нашими заложниками, и, в случае чего, ты расправишься с ними. Только семьи их воинов не трогай. Каждый воин возвращается к своей семье.
Почувствовав, что Бэлигтэ успокоился, Буянто отпустил его.
- Брат, я сделаю всё, что в моих силах, - сказал Бэлигтэ без привычной всем улыбки.
- Не доверяешь, всё-таки, - настороженно спросил Арсалан.
- Не то, что б не доверяю, а поостеречься не мешает. И мне спокойнее будет, когда я их в узде буду держать. А Гомбо и Хара-Хасар, узнав, что мой брат будет главным в курене, не подумают о предательстве.
(продолжение по адресу https://zen.yandex.ru/media/id/5d9c6a1d3642b600ad3ef7ca/separatist-u-istokov-velikoi-imperii-glava-ii-5dc21ab15d636200ad8e36b1)
[1] Монголоязычное племя, занимавшее территорию по реке Онон.
[2] Отец Чингисхана.
[3] Монголоязычные племена, населявшие территорию Манчжурии.
[4] В 1125 году.
[5] Монголоязычное племя, жившее на территории Манчжурии, по правому берегу реки Аргуни.
[6] Так монголы называли правителя империи Цзинь.
[7] Побратим.
[8] Одно из монголоязычных племен.