Когда сороко летний охотник Семен Номоконов попал на фронт, его малограмотного Ивенка в серьез не воспринимали. Его сослуживцы говорили, что он понимает по русски только команду на обед. Снайпером Номоконов стал по чистой случайности. Когда в сентября 1941 года его отправили на эвакуацию раненых. Он заметил фашистов, схватил винтовку раненого бойца и метким выстрелом уложил противника. После этого случая его зачислили в снайперский взвод. По началу Номоконову приходилось отправляться на боевые задания с винтовкой на которой даже не было оптического прицела. Но стрелок был таким метким, что его вскоре прозвали Сибирским шаманом.
Всех отправленных на охоту за шаманом немецких снайперов, обнаруживали мертвыми. Подкуп, артобстрелы, ничего не действовало. Номоконов был ранен 9 раз и получил несколько контузий, но остался жив. После каждого подтвержденного случая поражения противника, снайпер ставил на своей трубке для табака, с которой никогда не разлучался, пометки. Точками отмечал количество убитых солдат, крестиками офицеров. К концу войны на его счету было 368 убитых врагов, в том числе один генерал-майор.
Уже после войны к сибирскому шаману пришло письмо из Гамбурга, в нем писали о немецкой женщине которая задавалась с вопросом: "Может, на его трубке была отметка и о смерти моего сына Густава Эрлиха? Молился ли этот человек о своих жертвах?". Когда Номоконову прочитали это, он продиктовал своему сыну ответ, так как сам писать не умел.
"Вполне возможно, что на трубке которую я курил на фронте была отметка и о вашем сыне. Я не запомнил всех грабителей и убийц, которые пришли с войной, которые оказались на мушке моей винтовке. Если бы вы, немецкие женщины, своими глазами увидели, что натворили ваши сыновья в Ленинграде, прокляли бы из сами".