Большую часть жизни прожил в этих местах, а такой круговерти не видывал. С утра было довольно морозно, не менее 15 градусов, ничто не предвещало такой метели, и не просто метели, а снежной небывалой круговерти. Хотя нет. Ещё с утра, пока собирался, было какое-то смутное предчувствие чего-то неясного. Встал рано, ещё темно на дворе было. Отец с матерью уже давно встали, занимались по хозяйству. Собранный с вечера рюкзак висел на гвозде в сенях, здесь же, прислоненные к стене, стояли широкие охотничьи лыжи отца. Договорённость с отцом о том, что Александр возьмёт с собой его охотничье ружьё, была достигнута ещё с вечера. Александру было уже почти тридцать лет, и своё ружьё у него было, но, зная характер и строгость отца, Александр счел необходимым обязательно это с ним согласовать. Взял из шкафа курковую двустволку, с верхней полки снял патронташ. У отца как обычно всё в идеальном порядке: ружьё начищено до блеска, патроны в патронташе разложены по видам зарядов. Охотничьему делу и обращению с ружьём отец учил Александра и его брата с малых лет, и учителем был строгим. С тех пор и осталось у Сашки особое отношение, а точнее, какая-то особая страсть и привязанность к оружию. Сашка вышел во двор, стал привязывать ременные крепления лыж. Подбежала домашняя овчарка Казбек, лизнула в лицо, тихо заскулила. В лес её не брали, охотником она была никудышным, зато охранником для дома отменным. Сашка ласково потрепал пса по голове, сказав при этом, что «каждому своё», закинул ружьё за плечи и двинулся вперёд по снежной целине.
Ещё собираясь в небольшой отпуск к родителям, Александр до мельчайших подробностей представлял себе вот такой свой поход в лес. Ещё сидя в вагоне поезда, Сашка заочно, с удовольствием уже ощущал и тяжесть отцовского ружья на плече и слышал хруст снега под широкими лыжами. Но охотиться, стрелять он и не собирался. Что-то другое, неясное и непонятное тянуло его в лес, в одиночество. Прошедшие бурные и сумбурные годы жизни накопили в душе некий беспорядочно сваленный в кучу багаж, и этот беспорядок ощутимо начинал тяготить. Подсознательное мужское чутьё, которое Александр называл «звериным», не раз подсказывало ему, что личной жизни, во взаимоотношениях со спутницей жизни что-то не так, что-то фальшиво. Хотя Александр и привык ко многому в жизни, в том числе и в деликатной сфере, относится философски и по житейски просто, не считать себя аскетом, но сейчас что-то беспокоило, не давало покоя, другими словами интуиция срабатывала на опасность.
Лес начинался в полукилометре от дома. Снега в этом году вы-пало необычно много, особенно снежным был конец января. Так что, если бы не широкие охотничьи лыжи, то местами проваливался бы в снег по пояс. Александр вышел на опушку соснового молодняка, не спеша, снял с плеча ружьё. Подержал в руках, осмотрел с любовью. Когда-то, десятилетним мальчишкой, учился Сашка разбирать и собирать это ружьё, позже учился из него стрелять. Хорошо научился. История имела продолжение. Во время прохождения срочной службы не было Александру равных в батальоне по стрельбе из автомата. И даже когда обзавёлся собственной двустволкой, то к ружью из детства осталось особое отношение. Не спеша, зарядил: в правый ствол - картечь, в левый - дробь. Дальше было намечено добраться до небольшого лесного озеро в километрах трёх от дома, развести костёр, отвлечься от всего и всё спокойно обдумать. К озеру вела лесная дорога, но Александр пошел напрямую, держа направление по тропинке, по которой в детстве бегали купаться на это озеро с необычайно чистой водой. Шел не-спешно, с удовольствием вдыхая морозный лесной воздух. Светило солнце, однако зашумевший в вершинах высоких сосен ветерок предвещал смену погоды.
Через полтора часа хода Александр вышел к расположенному в глубокой котловине и окруженному вековыми соснами и елями озеру. Выбрал в невысоком ельнике затишное место, разгрёб валенком снег. Вот здесь и остановимся. В первую очередь развести костёр. Повесил на сук ели ружьё, достал из рюкзака топорик. И пока занимался этими нехитрыми делами: таскал и рубил дрова, готовил бересту на растопку, разводил костёр с первой спички, а это было обязательным условием, испытывал необычайный душевный подъём и необычайное душевное спокойствие. Давно такого не было. Александр достал из рюкзака хлеб и сало, порезал на кусочки. Поджарить сало на костре. Мечта. И вкус с дымком. Съел с необычайным аппетитом. Достал из кармана баночку с табаком – самоса-дом, отец угостил. Скрутил толстую «козью ножку», достал из костра небольшую головешку, прикурил. Прислонившись спиной к стволу толстой ели, блаженно закрыл глаза.
… и всё же догнало! «Пить с тобой водку из одного стакана, а потом спать с твоей женщиной»… «Козья ножка» догорела и стала жечь пальцы. Налетевший ветер стряхнул со стоящих рядом елей комья снега, один ком шлёпнулся рядом с костром. Снег уже шёл крупными хлопьями. Задумался и не заметил, как резко изменилась погода. Впрочем, как и душевное состояние, аналогия полная. А метель усиливалась. В её белом мареве уже не видно было озера, которое находилась буквально в двух шагах. Лес шумел глухо и грозно, и была в этом шуме какая - то манящая и притягательная красота, красота необузданной стихии, являющейся частью сути бытия.
Александр собрал рюкзак, постоял над потухшим костром. Подвязал лыжи, закинул на плечо ружьё стволами вниз. Лыжни уже не было видно, заровняло метелью. Да и неважно это. Места он знал, заблудиться не боялся.
… «предательство, измена, глубокое чувство, физиологическая потребность?»…
Продолжение следует...