АЛЕКС
Только бы успеть! Трясущимися руками завожу машину и выезжаю на трассу. Как это могло произойти? Майя потеряла сознание, и мне пришлось вызвать скорую. Сбивчиво объяснить охраннику на первом этаже, что произошло и попросить его дождаться медиков, чтобы он проводил их в нашу квартиру. Набираю единственный известный мне номер Дмитрия и жду ответа. Время тянется бесконечно долго.
- Вида… - нервно сглатываю и рассеяно слежу за дорогой. – Она у моего отца.
- Я уже еду туда. Мои ребята следили за ними, но он как-то их вычислил. Судя по направлению, в котором они двигались, он увез ее в заброшенную больницу, – несмотря на все попытки Дмитрия держать голос ровным и сосредоточенным, слышу, как в нем проскальзывают нотки паники и отчаяния. – Я скину тебе координаты. Позвони в полицию, – отрывисто дал указания Дмитрий и отключился.
Дмитрий прислал координаты незамедлительно, и я старался сконцентрироваться на дороге. По пути сообщаю в полицию о том, что стало известно местоположение моего отца. Двадцать минут. Мне нужно всего двадцать минут. Я должен успеть! Плохие мысли, словно иголки, вонзаются в мою голову. Заезжаю в небольшой пролесок и сворачиваю к старому заброшенному зданию. На улице стоит человек, судя по тому, как он на меня смотрит, он работает на Дмитрия.
Нервно сглатываю и пытаюсь держать себя в руках.
- Где? – срывающимся голосом обращаюсь я к нему.
- Вошел внутрь. Сказал, чтобы я ждал его здесь, – объяснил мужчина, и я кивнул головой, после чего побежал в здание, молясь, чтобы с Видой ничего не случилось.
Ни возле дома, ни в самом доме на первом этаже никого не было. Лишь приглушенные голоса звучали где-то наверху. Медленно поднимаюсь по деревянным ступенькам вверх.
- Позволь, я помогу своей дочери, и пойду с тобой, – умоляюще просил Дмитрий.
- Все закончится прямо сейчас, и ты и твоя дочь…вы оба закончите здесь! – раздался насмешливый голос моего отца, который в полной мере выражал его безумство.
Слышу, как беспомощно стонет Вида, и врываюсь в комнату. Мой отец направил пистолет на Дмитрия, а Вида лежит без сознания в небольшой луже крови в дальнем углу комнаты. В следующее мгновение отталкиваю Дмитрия и слышу выстрел. Мой отец бледнеет на глазах, после чего нервно оглядывается по сторонам и выбегает из комнаты. А я тем временем смотрю на Дмитрия, который с ужасом в глазах мечется между мной и Видой, которая до сих пор беспомощно лежит на полу.
Чувствую, как что-то теплое и вязкое пропитывает мою рубашку, а затем плечо пронзает острая, невыносимая боль. В следующую секунду перед нами появляется Иван Романович, следователь, который ведет дело моего отца, а за ним два омоновца и два медика. Один из которых приближается ко мне, а другой бросается к Виде.
Минуты тянутся бесконечно долго, а я не могу пошевелиться.
- Огнестрельное ранение в плечо! Похоже, пуля задела только мягкие ткани и прошла навылет, но нужно тщательнее обследовать. Что у тебя? – общались между собой медики.
- Ужас… - одним словом охарактеризовал второй медик состояние Виды, и я дернулся, чтобы пойти к ней, но меня не пустили. – Ее нужно срочно госпитализировать!
В этот момент все, словно сошли с ума. Я что-то кричал медикам, Виде, Дмитрию, следователю. Вырывался, затем снова попадал в руки медика, и наконец, мы оказались в машине скорой помощи. Не передать словами, как мне было больно смотреть на Виду, лежащую рядом со мной, с окровавленным лицом, в разодранной одежде и израненным телом.
Я не обращал внимания на то, как именно обрабатывали мое ранение, чувствуя, как снова возвращаюсь в то ужасное состояние. Сжигающий дотла страх и паника. Оцепенение. Отрицание. Слезы, стекающие по щекам. Боль любимого человека, которую ты чувствуешь и никогда не сможешь забыть.
В то время как Виду увезли в операционную, мою рану зашили и теперь я сидел в коридоре. Снова проходя через весь тот ужас, который, я думал, закончился сегодня утром, когда узнал, что Роберт очнулся. Роберт! Решаюсь позвонить бабушке, чтобы узнать о его состоянии.
- Алекс? Ты куда пропал? Роберт весь день про тебя спрашивает, – спросила она, и я чувствовал, что она улыбается, от того, что ее младший внук был вне опасности.
Поджимаю губы и пытаюсь проглотить слезы, осознавая, что за соседней дверью борется за жизнь единственный по-настоящему близкий мне и любимый мной человек.
- Прости, – срывающимся голосом отвечаю я. – Как Роберт?
- Все в порядке. Несколько дней его понаблюдают, а потом отправят домой. У тебя все в порядке? Почему твой голос плохо слышно? Ты в дороге.
Судорожно вздыхаю и отвечаю, что мне пора и скоро я приеду к ним. Быстро заканчиваю вызов, зарываюсь лицом в ладони и начинаю горько плакать.
Мужчины не плачут? Абсолютный бред. Мужчины плачут, когда боятся потерять близких, когда понимают, что от них ничего не зависит, что ты сделал все, чтобы предотвратить неизбежное, но оно все ровно настигло. Плачут, когда радуются, целуя любимые губы, обнимая любимую женщину, понимая, что ты недостоин дышать с ней одним воздухом. Мои слезы были слезами отчаянья, страха и искренней мольбы о чудесном исцелении любимой женщины, в которой весь смысл моей жизни.
- Алекс Максимович? – Иван Романович ровной походкой шел в моем направлении. Я протер лицо ладонью и поднялся на ноги. – Я должен вам кое-что сообщить, – он сделал паузу и тяжело вздохнул, а я тем временем старался не потерять суть его слов. – Дело в том, что при попытке задержания, вашего отца ранили. И, к сожалению…рана оказалась смертельной.
Смысл сказанных им слов не сразу дошел до меня, но я смог кивнуть головой и опуститься обратно на скамейку, в то время как он зашел в соседний кабинет. Все закончилось. Его больше нет в нашей жизни…
- Ты в порядке? – раздался надо мной настороженный мужской голос.
Я поднял взгляд на Дмитрия, нависшего надо мной, и машинально кивнул головой, стараясь до конца осознать произошедшее.
- Его застрелили при попытке задержания, – сначала я никак не реагировал на собственные слова, а затем истерично рассмеялся. Делаю глубокий вдох, и смотрю на Дмитрия. – Что-нибудь известно о состоянии Виды? Прошло уже два часа, но никто ничего не говорит.
- Нет, но я уверен, что все будет в порядке, – он присел рядом и похлопал меня по плечу.
- Как вы это делаете? – спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчание, и Дмитрий вопросительно посмотрел на меня. Мне нужно было хоть как-то отвлечься от мыслей о том, что Вида находится на волосок от смерти.
- Что именно? – растеряно моргнул мужчина и посмотрел на меня в упор глазами, которыми еще сегодня утром с любовью смотрела на меня его дочь.
- Вам ведь пришлось давать показания, при этом вы предъявили свой паспорт. Спокойно находитесь здесь, – объяснил я свой вопрос.
- В свое время я встретил очень хороших людей, которые помогли мне с документами, поэтому я вполне легально могу находиться везде, где только можно, но проблема в том, что меня могут узнать, вот тогда и всплывет все наружу. Ты точно в порядке?
- Мой отец украл мою невесту, за что только что поплатился жизнью. Думаю, нет. Я не в порядке, – я смотрю на стену перед нами и чувствую ноющую боль в плече. – Этот день начался с прекрасной новости, вот только закончился очень неожиданно. Я абсолютно ничего не чувствую. Единственное желание – увидеть Виду живой и невредимой, остальное может подождать.
Вышел врач и сообщил, что у Виды перелом нескольких ребер и разрыв селезенки, а также сотрясение мозга и огромное количество гематом на теле.
- Я должен позвонит Светлане, необходимо сообщить ей о том, что Вида в больнице, – произнес я, пытаясь мыслить здраво.
- Не думаю, что это хорошая идея. Нужно дождаться хоть каких-то вестей, чтобы ты мог ей все разъяснить, – рассудительно заявил Дмитрий и я понял, что в его словах действительно есть смысл.
- Я запрещал ей. Не хотел, чтобы она хоть кого-то видела в мое отсутствие, но она каким-то образом уговорила меня…до сих пор не понимаю, как это произошло. Как вы узнали, что Вида у моего отца? – я вопросительно посмотрел на Дмитрия, пытаясь хоть как-то заставить свой мозг работать.
- После того, как Вида побывала у меня, я приставил нескольких ребят следить за вами. Рано или поздно все ровно бы произошло нечто подобное. И если кого-то винить, то точно не тебя. Я не поверил, когда он угрожал расправиться со всем, кто ему мешает. Думал, он просто пугает. Он и раньше так делал. Но, оказалось, это стало его одержимостью.
- Это нормально, что я ничего не чувствую, по отношению к нему? – я снова начинаю смеяться, но при этом в груди что-то болезненно сжимается. – Он умер, – еще раз провожу ладонью по лицу и делаю глубокий вдох.
- Ты просто в шоке. Алекс, он твой отец. Он вырастил тебя…сделал тебя тем, кем ты являешься. Неважно, хорошо он поступал или нет. Если ты переживаешь из-за его смерти, это нормально. Никто не смеет тебя осуждать. Просто не держи все в себе, – Дмитрий замолчал, и некоторое время мы находимся среди звуков суеты больницы. – Когда Вида была у меня. Она рассказала, чего я на самом деле ее лишил. Я и подумать не мог, что она так страдала. Думал, она просто вычеркнет меня из своей жизни, найдет друзей, выйдет замуж, заведет детей. Но все оказалось совсем не так.
- Вы бы смогли вот так просто вычеркнуть из жизни свою дочь? – неожиданно для самого себя спросил я.
- Нет. Конечно, не смог бы, – без раздумий ответил он.
- Тогда вы должны понимать, что она чувствует.
Наконец-то вышел врач, и мы тут же обступили его.
- Что ж, операция прошла успешно. Сейчас она в послеоперационной палате, но скоро ее можно будет навестить, – дал он короткое резюме, развернулся и поспешил вернуться в операционную.
- Мне нужно съездить домой, а еще навестить Роберта, – объявил я, чем вызвал вопросительный взгляд Дмитрия. – Взять вещи для Виды и самому переодеться, чтобы не пугать людей, – я взглянул на свою окровавленную куртку и футболку под ней. – К тому же сегодня я обнаружил там подругу Виды без сознания.
- Я останусь здесь. Если будут какие-то изменения, я тебе сообщу. Кстати, мои ребята пригнали твою машину, – обратился ко мне Дмитрий, вынимая из внутреннего кармана своей куртки ключ от моей машины.
- Спасибо, – я поймал ключ и почти бегом направился к машине.
Я испытал облегчение от того, что Вида теперь была вне опасности, но все ровно не мог перестать переживать за нее.