Советский союз, начало 70-х годов. На берегу Каспийского моря силами заключенных и вольнонаемных служащих сооружается первый в мире промышленный атомный реактор на быстрых нейтронах - БН-350. Кто бы мог подумать, что это будет также и первый атомный бордель?
Городской телефон зазвонил в кабинете Мартюшева рано утром.
— Мартюшев, — привычно представился он в трубку.
— Это майор Семенов, из Управления. Полковник Карамышев срочно вызывает вас к себе на совещание.
— Ладно, сейчас выезжаю.
Карамышев начал без предисловия, спокойно и деловито.
— Итак, что мы имеем по данному вопросу на сей момент. Доложи, Иван Алексеевич.
Пожилой майор Удовиченко открыл папку.
— Восьмого апреля в 17 часов 50 минут дежурный по зданию № 130 — это здание строящегося реактора — сержант Евсеев камерой внутреннего наблюдения зафиксировал в коридоре, на отметке +28 метров три подозрительные фигуры. Видимость на экране была нечеткой, с горизонтальными полосами, но сержант утверждает, что одна или две фигуры были женские. Третий, в шляпе, точно мужчина. Через неделю, 15 апреля, дежурный Петренко в 19 час 40 минут, то есть после вывода заключенных из зоны и окончания рабочего дня, примерно в том же месте зафиксировал одинокую женскую фигуру. Осмотр помещений на седьмом и восьмом этажах ничего подозрительного не выявил. Устные дознания среди работающих заключенных также ничего не дали…
Продолжил Карамышев.
— Я думаю, все сидящие за этим столом понимают серьезность происходящего. Ни для кого из вас не секрет, что за все время строительства БН-350 ни одного (повторяю: ни одного!) женского пропуска в зону выписано не было. Появление в здании женщин в принципе невозможно. Однако… Тем не менее… Вот такая информация. Кто был третий в шляпе, тоже непонятно.
Полковник помолчал пару минут, давал возможность всем переварить информацию и настроиться.
— Не надо забывать, что БН-350 — это первый в мире быстрый реактор такой мощности. Сооружение уникальное и единственное в своем роде. Интерес к нему со стороны вражеских разведок вполне вероятен и реален. Я связывался уже по этому поводу с Москвой. Ничего конкретного сообщить не смогли. Однако рекомендовали нам отнестись к этому делу очень серьезно. И через неделю — доложить о результатах. Вот такие пироги…
Карамышев позволил себе сделать еще одну паузу. И, наконец, сообщил главное:
— Мы решили провести в ближайшие дни операцию „Ожидание”. С деталями каждого из вас после совещания ознакомит майор Удовиченко.
Операция „Ожидание” началась на следующий день после совещания. Охранная зона по периметру здания была взята под дополнительный контроль замаскированными оперативными группами, снабженными рациями и биноклями ночного видения. Параллельно была проведена обстоятельная разъяснительная работа с солдатами, дежурившими на вышках, и со всеми завербованными „суками” среди заключенных, принимавших участие в строительстве. Операция продолжалась уже четыре дня.
…Звонок в три часа ночи сбросил босые ноги на прохладный пол.
— Слушаю. Карамышев.
Дежурный лейтенант Коровкин докладывал с периметра наблюдения торопливо и сбивчиво:
— Пять минут назад с южной стороны замечены двое неизвестных. Один — с большой хозяйственной сумкой через плечо. Дали им свободный проход. Через прорытые заранее ямы под проволокой проникли на территорию. Двигаются осторожно в сторону здания…
Сна как не бывало. Голова работает четко, как будильник на тумбочке.
— Не трогать до проникновения в здание! Нам надо знать, как и куда именно они проникают на реактор. Как только войдут в здание, прикройте отход. Блокируйте лестницы и коридор. Еще раз повторяю. Брать только внутри здания. И только живыми! Лейтенант, головой отвечаешь. Ты меня понял?
— Понял, товарищ полковник.
— Все. Я выезжаю. Свяжусь через пять минут из машины по рации.
Кнопку вызова машины он нажимал уже несколько раз, пока разговаривал по телефону. Давно полковник не одевался с такой стремительностью. Жена сидела в кровати, прижав сложенные руки к горлу. Она сразу поняла, что произошло что-то сверхважное. Полковник сунул пистолет в боковой карман. Излишне, наверное. Ладно, на всякий случай. Выбежал из подъезда в ночь. Шофер давал о себе знать включенными фарами. Карамышев бухнулся на сиденье.
— Митя, гони на объект. На полной скорости. И включи мигалку. Потянулся за трубкой от рации.
— Я — „Луна”. Прием.
— Я — „Ромашка”. Слушаю, товарищ полковник.
Машина уже сорвалась с места и как сумасшедшая мчалась в ночной тишине.
— Доложи обстановку.
— Подошли к зданию. Сейчас устанавливают лестницу в окно второго этажа. Со стороны моря. Участок в самом здании блокируем.
— Освещение там есть?
— Нет пока. Я еще не давал команду.
— Коровкин, не теряй времени. Уже пора. Дай команду на освещение, и начинайте захват. Головой отвечаешь…
Лейтенант Коровкин решил действовать с помощью психологического шока. Он приказал включить не только освещение по этой оси здания, но и две мощные звуковые сирены. Как только темные фигуры скрылись в окне здания, запланированная, разработанная до мелочей операция „Захват” вступила в действие.
Под окном засели два автоматчика, отрезав путь к отступлению. На крайних лестничных клетках по оси были оставлены посты. Остальная оперативная группа, разделившись на две части, двинулась с разных сторон по коридору второго этажа.
Один из оперативников прикрывал дверь стволом. Двое врывались в помещение. Потом осматривали внимательно каждый уголок. Оперативники двигались навстречу друг другу. Кольцо сужалось. Не могли они исчезнуть. Не могли провалиться сквозь землю. Где-то здесь…
— Я — „Луна”. Докладывай.
— Все, товарищ полковник, операция закончена успешно. Сейчас спустимся к вам в дежурку.
Полковник расслабленно опустился в единственное кресло. Налил из графина воды, запил таблетку.
Через пять минут где-то вдали послышались гулкие голоса и приближающийся топот ног. В дежурку ввалились пять автоматчиков во главе с лейтенантом Коровкиным и две женщины средних лет в темно-серых комбинезонах. Обе весьма приятной наружности и смертельно перепуганные.
— Русские? — был первый вопрос полковника.
— Конечно. Мы русские. Какие же еще?
— Что в сумке?
Женщины замялись. Карамышев построже повторил вопрос, давая понять, что с ними не шутят.
— Я спрашиваю, что в сумке?
— Белье, — промямлила одна.
Коровкин рывком расстегнул молнию. Внутри оказалось чистое постельное белье.
Пятнадцать минут спокойной беседы с „агентами” все прояснили… Идея организовать внутри здания публичный дом для обслуживания самых почетных зэков принадлежала Коляну-колхознику, который всю свою сознательную жизнь провел в разных тюрьмах и колониях. Идея родилась, вызрела и оформилась как-то случайно во время обеденного чифиропития в узком кругу нескольких авторитетов. Все должно быть оформлено порядочно. Никакого насилия. Оплата — немедленно, на месте, наличными. Деньги должны быть льготными, чтоб женщины сами захотели прийти на повторный сеанс. Женщин, Оксану и Лену, нашли на воле. У Оксаны муж шестой год был в заключении, где-то на севере. У Лены муж умер два года назад, оставив троих детей от двух до девяти. Солдата на вышке подкупили хорошими деньгами. Проход ночью в зону был обеспечен. На восьмом этаже, в одном из отдаленных помещений оборудовали спальню, в соответствии с эстетическими представлениями Коляна и реальными возможностями. Ложе смягчили опилками и кусками поролона. Нашлись две синие подушки и шерстяной плед с цветными квадратиками. Будуар прикрыли от посторонних глаз двумя монтажными панелями с черными выключателями. В первый раз женщины провели в этом гостиничном номере около двух суток, обслужив около двадцати клиентов. Последних вызывали поочередно из разных концов здания. За сохранность женщин и культуру обслуживания отвечала бригада из трех человек. Женщинам давали время отдыхать, перекусить, сходить по нужде в соседнее помещение. Кормили горячей пищей. Конечно, зэки занимались любовью чересчур азартно, но это можно было понять. После первой вылазки женщины долго обменивались впечатлениями. За два дня они заработали больше, чем за два последних года. Одним словом, решили продолжить почетную работу. Оксана из зоны выносила кое-что для стирки в домашних условиях; заносила чистое, проглаженное…
Сейчас они сидели в дежурке зареванные, испуганные, пришибленные. Вскоре из города подъехал Тимофеев, который был лично хорошо знаком с Карамышевым. Полковник вывел его в коридор и, прогуливаясь по бетонным закоулкам, объяснил сложившуюся ситуацию. Тимофеев взорвался:
— Етти вашу… Я уже в третий раз поднимаю вопрос о выводе зэков из зоны строительства. Каждый день — новый балаган. То стянут что-то, то пульт управления разберут на части. Когда это все кончится, скажи мне?
Использован фрагмент книги "Пусковой объект" М.П. Грабовского