Когда подходил к концу наш двухнедельный отдых на Крите, мой свояк-буддист обратился ко мне с неожиданным предложением.
- Давай, - говорит, - на Афон съездисъездим?
- Давай, - говорю.
Сели на паром, и вскоре достигли материковой части Греции. Там, кажется автобусом, доехали до Уранополиса, получили визы, о чем он предварительно договорился, и сев на небольшой паромчик, вместе с другими паломниками и монахами, отправились в путь. Обратно мы должны были ехать через сутки, поэтому решили посетить только русский монастырь.
Оказалось, что свояк, вот уже как дней 10, выпивал, поэтому на полуостров он прибыл в состоянии тяжёлого похмелья.
Первым делом мы спросили, есть ли в монастыре доктор. Доктор был, но был занят и нам предложили сначала пройти с экскурсоводом по самым ключевым местам и посетить комнату, где были собраны великие святыни, мощи более двухсот святых. Потом освободился доктор и наш буддист имел продолжительную с ним беседу, где, как мне кажется, произошёл первый серьёзный сдвиг в создании пациента. Хотя, все свои посвящения (шерстяные ниточки на запястье), он так и не снял.
Переночевав, мы покинули обитель, и, ещё не успев причалить к берегу Уранополиса, были поражены суетой, шумом, криками детей. Всего за сутки в нас проникла та тишина и молитвенная сосредоточенность, память о которой осталась у меня до сих пор.
Мы поехали в Салоники, чтобы оттуда улететь в Германию. Сначала в Мюнхен, где мы должны были встретиться с жёнами, а потом уже в Берлин. В Салониках мы зашли в часовню, где взяли по небольшой иконке, а перед этим стали свидетелями несчастного случая, произошедшего с пожилой женщиной сухощавого телосложения.
Она решила перебежать дорогу на красный свет. Водитель не успел затормозить. Я никогда не думал, что законы физики позволят человеческому телу так лететь. Во-первых, она летела метров 15! Во вторых, траектория была такая, как если бы машина сбила швабру, или сухую трость. Абсолютно прямая, она сделала 2 полных оборота относительно своего центра. Тут же набежали люди, попытались помочь, хотя, как мне показалось, смерть наступила мгновенно.
Свояк смотрел во все глаза, находясь в состоянии лёгкого обморока. Не знаю, о чём он беседовал с монахом, возможно о жизни и смерти.
Потом, уже дома, через пару дней я заметил, что с его запястья исчезли все эти буддийские феньки. Его жена, сестра моей, рассказала, что случилось в первую ночь, после приезда домой.
Она проснулась оттого, что в ванной комнате что-то очень громко загремело. Она понимала, что там греметь было нечему, но всё равно решила посмотреть. Всё было на месте. Через минуту в комнату вошёл очень бледный муж, а он спал на хохбет (Hochbett) в другой комнате, и попросил иконку, ту, из Салоников. Взял её и опять ушёл.
На утро он рассказал, что он проснулся оттого, что в нога у него сидит сын, тогда ему было года 4, и странно смотрит. Он понял, что это какой-то ненастоящий сын и перекрестил его. Это существо спрыгнуло вниз и побежало в сторону ванной. Что-то загремело. Потом он взял иконку и положил её под подушку. Задремал. Через какое-то время увидел, что на ноги к нему села его жена и от неё распространяется по всему телу холод. Он понял, что когда холод дойдёт до сердца, он умрёт. Он захотел произнести буддийские мантры , но рот не открывался, а она глумливо улыбаясь, начала их с издёвкой проговаривать. Холод поднимался всё выше. Тогда он вспомнил об иконе, лежащей под подушкой, достал её и положил себе на грудь. Существо растворилось, а от иконы начало разливаться спасительное тепло.
Он сорвал с себя все эти посвящения, а на следующее утро выбросил всю, как оказалось впоследствии, псевдо-буддийскую литературу и изображения. Это была секта Оле Нидала.
Постепенно он воцерковился, и даже стал петь на клиросе в кафедральном соборе Берлина.