Я читала роман «Щегол» даже не представляя себе что это такое. Оказалось, что это еще и нашумевший бестселлер, и лауреат Пулитцеровской премии 2014 года.
Я читала «Щегла» только потому что Анастасия Завозова как-то пристрастно отзывалась об этой книге. Мне было любопытно, что нравится главреду Storytel настолько, что она перевела этот толстый роман на восемьсот страниц меньше, чем за год. Оказалось, что это еще и нашумевший бестселлер, и лауреат Пулитцеровской премии 2014 года.
Лауреатами премии были в свое время Маргарет Митчел (Унесенные ветром), Джон Стейнбек (Гроздья гнева), Хэмингуэй (Старик и море), Уильям Фолкнер дважды(«Притча», «Похитители»), Харпрер Ли (Убить пересмешника), Сол Беллоу (Подарок от Гумбольдта), Джон Апдайк дважды («Кролик разбогател», «Кролик успокоился»), Филип Рот (Американская пастораль), Майкл Канингем (Часы)
Из Википедии я узнаю, что Щегол экранизирован компанией Уорнер Бразерс. В сентябре 2019 года состоялась мировая премьера. В одной из ролей второго плана снялась Николь Кидман. После просмотра трейлера, я несколько досадую на выбор актера на главную роль. У меня он вызывает скорее недоумение, чем сочувствие. Зато некоторые персонажи очень совпадают с образом, который возникал в моем воображении во время чтения. Рецензия Антона Долина о том, почему фильм не получился, подтверждает мои опасения с одной стороны, но отчасти и опровергает их, характеризуя кино как « адекватное тонкой и сложной прозе Тартт» (Meduza)
Почему Донна Тартт пишет о том, о чем она пишет, какое отношение к происходящему с ее героями имеет она сама?
Я не смогла найти ответы на эти вопросы. О ее жизни известно крайне мало. Росла в некоторой изоляции, хотя у нее была младшая сестра. Часто болела, из-за чего почти не ходила в школу, была замкнутой и малобщительной. Родители развелись. В 13 лет она подрабатывала в библиотеке, где с головой уходила в книги. Ей нравился Диккенс. Получила классическое филологическое образование. Некоторое время училась рисовать в Нью-Йорке. Первый роман, такой же толстый как «Щегол» - 800 с лишним страниц, она писала на протяжении десяти лет.
В интервью журналу Esquire Донна говорит: «Написать хороший роман — это как нарисовать картину размером со стену кисточкой для ресниц».
Картина Карела Фабрициуса с конца 19 века благополучно находится в гаагской художественной галерее. В 2013 году она действительно присутствовала на выставке в Нью-Йорке, но никаких происшествий не претерпела, кроме одного. Выставка совпала с выходом романа, и впервые за всю свою историю «Щегол» собрал рекордное количество посетителей.
А вот молодой художник погиб от случайного взрыва на пороховом складе, в тот же год, когда создана была его работа.
У меня нет однозначного отношения к роману. Если не искать метафор и скрытых смыслов, и не быть умной, то попробую повыяснять, что это книга для меня.
Она оказалась неожиданно длинной. Я слушала ее на Storytel в исполнении Игоря Князева, знакомого мне по прочтении романа Кадзуо Исигуро (лауреата Нобелевской премии 2017 года) «Не отпускай меня» и «Остаток дня», который мне особенно запомнился. «Щегол» оказался трехчастным, каждая из частей тянула на самостоятельную книгу: первая часть - 9 часов, вторая около 10 часов и третья 16 часов. Несколько раз хотелось бросить, но я рада, что дослушала до конца. Последние главы стоят того, чтобы до них дойти.
Дело не в том, что роман долгий, длинную прозу я как раз-таки люблю. Донна Тартт писала книгу 11 лет, это третий ее роман, первый вышел более двадцати лет назад. Выглядит так, что она намеренно дает себе возможность для подробного и вдумчивого письма. Она останавливается в ситуации своего героя каждый раз дольше, чем ожидаешь, и вытаскивает из нее новые и новые подробности даже тогда, когда кажется, что все уже сказано. Эта плотность рассказа, такая манера писать мне близка. Она будто расслаивает реальность, достигая, наконец чего-то, что действительно важно. Вероятно, это то, что заставляло меня слушать дальше.
Меня отталкивает другое. Подробное и длительное описание наркотического угара, в котором пребывают мальчишки-подростки. Пьянство до отключки, которое начиналось сразу после школы и заканчивалось глубоко ночью, а на следующий день то же. Нет, герои через это не потеряли своего лица, и я не потеряла к ним сочувствия. Но, в какой-то момент, я себя спрашивала, - зачем я это слушаю? Зачем она смакует эти подробности по второму, и по десятому кругу? Кому это адресовано? Это что, ликбез? Если вы не слышали, есть еще такие и такие таблетки, вот этими можно догнаться, а на этих вообще можно жить. И ничего, ты все равно можешь остаться человеком, если захочешь.
Вот я все время думала, посоветовала бы я сыну-подростку прочесть это. Нужная книга, герой теряет почти все, что привычно не замечают его более благополучные сверстники. И все это так правдободобно. И мы же будем олицетворять себя с героем. Теодору Декеру, герою «Щегла» приходится заново искать ориентиры. Его тоска так слышна, и так созвучна переходному возрасту вообще, возрасту, когда чувствуешь себя отвергнутым. Но я не предложу это читать ни сыну, ни маме, ни отцу, ни братьям. Зачем тратить несколько часов на то, чтобы читать как спасаются от скуки, тоски и одиночества при помощи кайфа. Сомнительного такого кайфа.
В произведениях Достоевского были эпилептики, он описывал припадки, но не помню, чтобы он смаковал их до слюней. Донна Тартт смакует, возможно это оправдывается реалиями знакомого ей социума, но для меня такое смакование наркотического распада не оправдывается никакой злободневностью. В книге много, очень много места отведено этапам доведения себя до некондиции. В этом процессе есть даже какая-то уютность и защищенность. Ага, все ок, так тоже можно.
Я нахожу это довольно провокационным. Подростки, конечно, обо всем таком между собой разговаривают, хотя многие больше разыгрывают из себя сведущих, чем действительно осведомлены. Те, из них, кто употреблял, вряд ли будут участвовать в праздных разговорах, разве что со «своими». Популяризация пьянства и наркомании среди подростков начинается с наглядной демонстрации того, как действует это лекарство в ситуации, кажущейся тупиковой. Романтический ореол дружбы и все такое.
Это отодвигает от меня Донну Тартт, которая пишет так, что тем не менее, я готова читать ее предыдущую книгу.