Амато помог мне одеться. Двое крепких мужчин на руках спустили вниз, чтобы я не терял сил на лестницу. Весь дом сиял и блестел к приезду дорогих гостей, ставшему событием, чуть ли не более важным, чем моя вынужденная женитьба. Все богатства дома и семьи были выставлены на показ и начищены до зеркального блеска. Кухонная и декоративная бронза, серебряные и золотые приборы, канделябры, вазы, наполненные живыми цветами и свежими фруктами. И где он только их добыл в это время года? Сушёные абрикосы, чернослив и финики, сложенные в пирамиды и увенчанные сахарными скульптурами, изображали древних героев и животных. Столы сервированы с особой тщательностью и продуманностью. Всё благоухает. В замке продолжается кипучая деятельность: слуги бегают взад-вперёд, исполняя поручения дотошного управляющего, специально нанятого из Флоренции отцом для пышного и грандиозного празднества. Когда мы, застрявшие в снегах, ещё бились с волками, он уже продумал и учёл всё, как оно будет, чем полагал угодить высоким гостям.
Деметрио в новомодном великолепии костюма выглядел немного смешно. По обыкновению, он одевался куда более скромно и по-рыцарски строго, но не в этот раз. Его волнение выдавали ещё более углубившиеся морщины и слегка дрожащие руки, чуть истерические нотки в голосе, блестящие беспокойные глаза.
Меня усадили в кресло возле пылающего камина.
- Без надобности не ходи, Эрнесто, береги свои силы. Я послал людей к знахарю, обитающему в этих местах, если он не поможет, сам лично велю его казнить, без всякой инквизиции!
- Успокойтесь, отец, я и так справлюсь, обещаю, что на этот раз не подведу Вас! - мой тон был уважительным и покорным, но в душе я испытывал глубокое равнодушие ко всему происходящему. После того, как моя жизнь раскололась на две неравные половины, всё теряло какой-либо смысл: и эта свадьба, и визит Герцога Тосканского, и даже если бы начался Армагеддон, мне было на всё совершенно наплевать. Главное, чтоб дорогим мне людям ничего не грозило, а там и смерть не страшна.
- Как чувствуешь себя, Эрнесто? Ты бледен...
"Не более, чем ты", - подумал я, но ответил:
- Спасибо, уже лучше.
Приехали люди Деметрио, среди них был преданный ему Густаво, тот самый, что сыграл роковую роль в моей судьбе.
- Вот, мой господин! - он протянул ему в руке сосуд с тёмно-коричневой жидкостью. - Принимать по глотку для поддержания сил, не более трёх раз в день, иначе сердце может остановиться. Старик не прекословил, но и денег не взял, сказал, что молодой синьор должен приехать к нему сам, как только закончатся торжества.
- Это отребье ещё смеет указывать, что делать моему сыну?! - прогремел и без того взвинченный Деметрио. - Впрочем, пусть Эрнесто решает сам. Для меня главное, чтобы эти дни прошли, как можно лучше и спокойнее, - он подошёл ко мне и, взглянув в мои глаза, произнёс:
- Заклинаю тебя всеми святыми, не разочаруй меня, сын!
- Всё будет по-вашему, отец, я устал, и в Вашей власти, - мой голос был спокойным, и в мыслях не держал ослушаться его теперь: моя гордость и воля были сломлены окончательно. Не знаю, почему, но так даже стало легче. Образно говоря, я поплыл по течению жизни, и куда меня вынесет, к какому берегу прибьёт было мне неведомо. Даже если утянет на дно, приму такой исход со смирением. Моя голубка больше мне не принадлежит, какой смысл дальше бороться с судьбой? Слишком мало на свете осталось дорогого для меня, чтобы потерять ещё хоть малость.
Деметрио подал мне сосуд:
- Прими, только не забывай, три глотка в день, не больше! - он прикоснулся к моей руке, выражая отеческую заботу, но я инстинктивно отстранился от него. Слишком горько было на душе. Нет, я не держал на него зла, я даже перестал его ненавидеть. Не было сил ни на то, ни на другое. Но и его отцовская ласка стала мне противоестественна.
Я сделал глоток с простотой человека, которому безразлично, что будет с ним дальше. Любой яд показался бы благословением. На вкус горьковатая густая жидкость напоминала разбавленную в воде смолу какого-то дерева, скорее всего, хвойного, с примесью сандала, цветочной пыльцы, маковой горечи и ещё множества неведомых мне ингредиентов. Снадобье пробежало по внутренностям обжигающей волной, тепло разлилось по венам.
Деметрио внимательно наблюдал за каждым моим движением.
В глазах моих как будто расширился обзор, резкий спонтанный вдох, и отпустило: боль ушла, тело налилось силой, мышцы, как во время сражения, наполнились крепостью, разум приобрёл ясность. Я встал на ноги без малейшего усилия и прошёл по комнате.
- Правы были люди: знахарь ведает законы бытия! - Деметрио не скрывал радости.
Я увидел своё отражение в серебряном подносе: зрачки стали чёрными, почти полностью закрыв радужную оболочку глаза. Но не было дурмана, как от белладонны, наоборот, всё стало предельно доступным и понятным.
"Силён старец! Надо узнать у него, что это за средство такое..." - говорил рассудок.
"Три глотка, не больше!" - предупреждало сердце.
"А если больше... - свобода!" - вздыхала душа.
Но я не мог предать и бросить единственного друга, мы были связаны и слишком зависимы один от другого. Он жил ради меня, и мне ничего иного не оставалось, как беречь себя ради него.
- Отец, позвольте мне опереться на дружеское плечо Амато. Мне нужна его поддержка в праздничные дни!
Деметрио задумался, но потом сказал:
- Так и быть. Но помни о главном. И пусть поменьше попадается мне на глаза, тошно на него смотреть! - он подозвал Густаво, ожидающего распоряжений.
- Позови Амато и предупреди, церемониться я не стану!.. - он бросил в мою сторону многозначительный взгляд.
Смотрящий на стене подал сигнал, что приближаются дорогие гости. Протяжный, как на охоте, звук рожка заставил меня сконцентрировать своё внимание.
- Пойдём! - Деметрио вскочил со своего трона, как прыткий юноша и беспокойно поправил кружевной воротник на камзоле: строго говоря, он совсем не вязался с образом воина и деятельного человека. Навряд ли я когда-либо видел его столь неуравновешенным и неуверенным в себе, как в эти минуты. Я же напротив, был спокоен как скала, возвышающаяся за окном. Герцог, король, да хоть сам Папа Римский явись сейчас, мне было безразлично.
Это было зрелищно, такого воочию я ещё не видал: богатые экипажи и их сопровождение сразу же говорили о принадлежности к верховной власти.
Сам по себе Козимо I Медичи внушал трепетное преклонение, а его супруга - восхищение и восторг окружающих. С первого взгляда эта целостная натура поразила моё сердце. Испанка самых чистых и благородных кровей, за которой стояла тень её великих предков и мощь семьи, занимала совершенно особое место в жизни мужа и его подданных. Дочь вице-короля Неаполя с глубоким проницательным взглядом тёплых миндалевидных глаз и яркой родинкой на левой стороне лица, одарила меня взглядом, который я ощутил сполна. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Каштановые волосы обрамляла золотая сетка с множеством жемчужин и драгоценных камней, она же украшала и белое с чёрными узорами платье, плотно утягивающее пышную грудь. Одежда мужа повторяла эту же цветовую гамму. Мало кто производил в моей жизни такое глубокое впечатление. Я низко поклонился, ощутив трепетное волнение, и совсем позабыл про рану в боку.
После церемонии приветствия чета вошла в дом, который рядом с их величием показался вдруг ничтожно малым и бедным, он, как Деметрио, вызывал во мне сочувствие и иронию. Глядя на него, я подумал вдруг, что сердце бедного моего родителя не выдержит таких треволнений. Куда исчезли его привычные гордыня и самодовольство? Передо мной вдруг оказался человек, которого я совсем не знаю: неуверенный в себе, пресмыкающийся перед власть имущим, робкий перед тем, в чьих руках его судьба. Мне же по большому счёту было на всё наплевать, я лишь восхитился красотою царственной четы: женским обаянием герцогини и мужественной величавостью её супруга.
- Я рад, что это имение теперь принадлежит Вам, барон Гриманни. Я неоднократно здесь бывал при прежнем владельце, но не находил его столь хорошо ухоженным и блестящим.
- Благодарю Вас, Ваше Высочество! - голос Деметрио предательски дрогнул.
- Смею надеяться, что буду желанным гостем здесь и впредь. Ваш замок находится аккурат на пути, который мне по долгу службы приходится преодолевать несколько раз в год. Как Вам хорошо известно, мой флот стоит неподалёку отсюда и нуждается в заботе.
От слова "флот" Деметрио даже порозовел.
- Очень кстати и брак Вашего сына, свидетелем которого я надеюсь стать в эти дни.
- Это случится завтра, мой синьор! - отец снова поклонился.
Козимо сел на трон, услужливо предложенный хозяином дома, и внимательно посмотрел на меня. Этот взгляд ясно дал мне понять, что он знает гораздо больше, чем я мог бы себе предположить:
- Адриана де Гаспари, дочь одного из лучших моих людей, я надеюсь, будет хорошо принята в Вашей семье.
- Безусловно, мой господин, ваше разрешение на брак для нас большая честь, - Деметрио вновь поклонился, я слегка склонил голову в знак согласия.
- Процветание и финансовая благонадёжность Вашей семьи, барон, только укрепят позиции и благополучие Гаспари, а те, в свою очередь, дадут Вам выгодную возможность расширить сферу влияния. Я правильно понимаю?
- О, да, Ваше Высочество!
- Значит, это будет выгодно и хорошо для всех, - цепкий и властный взгляд его карих глаз не оставлял ни одного шанса на помилование в случае неповиновения, это я почувствовал сразу. Козимо Первый, Великий Герцог Тосканы, был настоящим правителем во всём блеске и сокрушительности своего могущества и предназначения.
Спасибо всем, кто верит и ждёт!