Куйбышева, 82. Конечно, ты уже не помнишь этого адреса. Не помнишь того, что происходило там в один из июньских дней. Это были девяностые, когда свободная любовь только-только входила в нашу жизнь.
Провинциальный городок знает много таких неказистых домиков, в которых и крыша набекрень, и веранда, служившая когда-то верой правдой хозяевам, в данный момент находится в плачевном состоянии. Каким образом там очутились мы с компанией, не помнится уже. Даже не помню, кто из девочек был со мной тогда. Выпивали, говорили, обменивались мнениями.
Эдик был постарше и не вмешивался в этот разговор. Лежал на кровати и читал книгу. Оказывается, это был Дейл Карнеги, обретавший популярность во всём мире. Мне выпала честь - обещал дать почитать. Уходя, я унесла книгу с собой, условившись, что ровно через четыре дня верну её обратно.
Чтение не принесло особой радости. Прописные истины, о которых говорил Дейл, и так были знакомы. Улыбайся, будь открыт, не держи зла. Отнесла книгу по адресу, но хозяев не оказалось дома. Вышел парень в выгоревшей желто-бежевой куртке. Лицо было "шершавым", как мы говорили о тех, кто страдал постакне.
Он стал грубо приставать ко мне, подталкивая к подоконнику. рука скользила под платьем, и я онемела от страха. Оттолкнув его, пыталась убежать, но спортфаковец бегал быстрее. Он схватил меня за косу и снова поволок на веранду. Я закричала, особо не надеясь не спасение. Но оно пришло.
Знаете, в старинных домах бывает две половины? Так вот из другой половины, за верандой, открылась тяжёлая, завалившаяся дверь и вышел ты. Невысокий, с острыми чертами, худенький. Но одного твоего слова было достаточно, чтобы тот грубо отпихнул меня. Падая, я ушибла колено. Ты взял меня под локоть и мы вошли в твою обитель, похожую на скит странника, на короткое время обжитое на скорую руку.
Я ревела, ты вытирал мне слёзы и помогал обрабатывать коленку. Потом поставил чайник, выставил на стол сахар (в девяностые это было большой роскошью), и мы стали разговаривать, расположившись на топчане, сооружённом из брёвен и досок. О чем мы вели беседу, не помнится уже. Знаю только, что время с тобой летело незаметно. Стало смеркаться, ты зажег свечи и мы продолжали говорить. Помнишь светотени на стене? Мы сыграли целый спектакль теней. Болтали, болтали болтали. Я рассказывала тебе что-то смешное, показывала, как можно отобразить на стене лягушку, собачку, орла... Ты смеялся...
А потом вдруг наклонился и поцеловал, оборвав меня на полуслове. Я замерла. Ты тоже, как бы прислушиваясь - можно ли дальше. Потом мы слились в поцелуе, который был пропитан нежностью. Сердце заныло, податливо подалось тебе навстречу. Ты снимал с себя рубашку, а мое лоно пульсировало, ожидая чего-то необычайно нежного.
И это случилось. Ты был так нежен и ласков, что мне хотелось раствориться в тебе, хотелось плакать от счастья и переизбытка чувств. И на стене отражались тени двух горячих тел. Мы шли навстречу друг другу, понимая, что взрыв неизбежен...
Где-то играла музыка. Это на "Фурмачах" начиналась дискотека... Ты был очень красив при свете свечей. Они роняли свой свет на твоё лицо, такое красивое и умиротворенное... Выиграв в битве, ты спал... Выбравшись из-под твоей руки, я заплела косу и ушла от тебя в большой мир.
Прошло уже тридцать лет. Всё время я хотела найти тебя, чтобы просто убедиться, что в твоей жизни всё сложилось удачно. И сказать, что этот вечер был для меня волшебным. Интересно, вспоминал ли ты меня?