Спроси человека: "Как ты думаешь, какой самый главный солдатский подвиг в Красной Армии?" Он ответит: "Танк подбить, или там самолет…" - и ошибется. Танк подбить - это конечно тоже почетно, а самолет - тем более (вот только как ты докажешь, что это ты его сбил, когда там вся рота палила в небо из винтовок?) но главный подвиг заключается не в этом. Ты спросишь: "Тогда какой? Линкор потопить, что ли?" Я отвечу. Слушай сюда. Главный подвиг - это нае… ну то есть обмануть своего непосредственного начальника.
Это я к слову сказал "солдатский". На самом деле для любого военнослужащего, в любой армии, это самое важное умение и смекалки со смелостью тут требуется не меньше, чем чтобы танк поджечь. Ротные врут комбатам, те - комдивам, комдивы вводят в заблуждение маршалов, а маршалы ездят по ушам товарищу Ста… ты знаешь, кому.
Тут ведь как дело обстоит? Если командиру не покажешь, что ты делом занят, причем полезным, то он тебе это полезное дело сам найдет. Траву, например, покрасить, или дров лобзиком напилить… Его специально в училище этому обучали. И продвигают у нас того, кто во-первых: умеет начальству очки втереть и во-вторых: не допустить, чтобы подчиненные то же самое проделали с ним. Почему? Потому, что такой человек врагу тем более себя обмануть не даст, зато обманет его сам - тем он и полезен. В Красной Армии все врут всем, поэтому она непобедима.
Но есть одна категория военнослужащих, на которых это правило не действует. Знаешь, кто это? Нет, не повара. Это снайперы. Нет снайпера, который не мог бы провести кого угодно, потому что тут работает естественный отбор. В пехоте за тебя вся рота, за нею батальон, пушки, минометы, танки приданные, авиация… и все это работает, чтобы ты свою задачу выполнил. Тебя при выполнении могут конечно и убить, но специально задачу прикончить именно рядового Кирю не ставится. У снайпера все наоборот. Все, что перечислено - против него, а он или один, или с напарником. Разве что танки против них не пошлют, но все остальное только и будет ждать случая его ухайдакать. Хуже всего то, что рано, или поздно против тебя выползет такой же снайперюга и тут уж кто кого объегорит - тот и живой. Снайпер, которого обманули - мертвый снайпер.
В общем, тяжело так жить, Киря. А сейчас я тебе одну историю расскажу, пока горох варится. Было это еще до того, как я с Андреичем, старшиной нашим, познакомился. Аккурат в сорок втором, до того, как меня контузило.
* * *
Восточный берег реки был не таким уж и высоким, метров восемь на первый взгляд. Петр подумал, что в кои-то веки славянам повезло. Вся луговина на западном берегу просматривалась на километр, вот только толку от этого не было никакого. С такой кручи хорошо обороняться, а вот наступать… Вниз прыгать, что ли? Нырнешь - не вынырнешь. Но с другой стороны: наступления вроде бы пока и не планировалось. После того, как немцы прорвались аж к Волге и к Кавказу, командованию было не до того.
Второй номер толкнул его в плечо, предлагая бинокль. Петр отказался, молча покачав головой. На зрение он никогда не жаловался, а если уж так нужно, то вот она, снайперка, под руками. В прицел глянуть недолго.
Окопчик, в котором они сидели, вырыли полковые разведчики для каких-то своих целей. С точки зрения снайпера позиция была никакой. Ни черта не видно. Ивняк, густо росший вдоль западного берега, загораживал позиции немцев и занятую ими деревню. Лезть на ту самую кручу был не вариант. Там все было пристреляно минометами и любое движение на гребне вызывало град мин, от осколков которых укрыться было попросту негде. Начать рыть там окоп означало заявить о себе открыто.
Наконец Петру надоело глазеть на ивы, он сел на дно окопчика и спросил:
- Давай покурим?
Напарник кивнул, убрал бинокль в футляр и уселся напротив. Через минуту сквозь кусты поплыл махорочный дымок. Бояться было особо нечего по той же самой причине: немцам сквозь заросли тоже ничего не видать.
- Что скажешь, Геныч?
- Пустышка. Голый вассер, как у нас говорили.
- Согласен. Наверх лезть - самоубийство. Была бы зима, еще имело бы смысл. В снегу позицию вырыл, водой все вокруг полил, она схватится на морозе - пушкой не прошибешь. Засыплет тебя снегом, как медведя в берлоге. Лежи себе, постреливай… Здесь так не прокатит. Ближайшее место, откуда нормально стрелять можно, это то, где мы позавчера были. Но оттуда до них больше километра. Помнишь того фрица?
- Еще бы не помнить… Наглые они, спасу нет.
Два дня назад они попытались было начать охоту. Петр выцелил немца, выстрелил и промазал. Через реку, или озеро всегда стрелять бывает непросто. Немец, справлявший нужду в сторону русских позиций, чуть пригнул голову от свистнувшей рядом пули, погрозил кулаком и не спеша убрался в траншею. Пришлось сматываться и вовремя, потому что через пятнадцать минут кусты, в которых они сидели, уже корчевала немецкая артиллерия. Немцы тут давно пристреляли все, что только можно.
Про себя Петр обругал начальника штаба полка, которому не понравилось затишье на этом участке. Сказал: "У вас там немцы пешком ходят, как на курорте. Навести порядок!" Кому наводить? Петьке-ефрейтору со снайперкой. Как? По месту разберешься. Вперед и с песней! Он докурил самокрутку и посмотрел на обрыв, густо усеянный ласточкиными гнездами.
- Слышь, Геныч, у меня тут идея образовалась…
* * *
Не врет сказка, что солдат при нужде и из топора суп сварит. Задумка была очень простой: с высоты, из норок, которые ласточки нарыли на обрыве, деревня должна просматриваться великолепно. Значит нужно подкопаться туда, но только с другой стороны, из под земли. Сказано - сделано. За ночь снайперы и двое разведчиков вынули примерно три куба земли, подкопавшись под обрыв. Грунт в снарядных ящиках подтаскивали к краю и скидывали в речку. Туда же вместе с песчаником отправились и пара гнезд. Потом теми же ящиками укрепили стенки получившейся "пещеры", еще один поставили в качестве упора для винтовки, чтобы можно было стрелять с колена, а его крышкой, покрытой дерном, замаскировали вход. При случае отсюда можно было и днем выбраться, ползком, незаметно для немцев.
Петр аккуратно расширил ножом прорытую ласточками нору, чтобы можно было нормально при целиться. Сектор обстрела получился очень узким, но зато он включал в себя деревенскую улицу, по которой то и дело проходили немцы. Стрелять он пока не стал. Нужно было присмотреться и по возможности выцелить офицера, а таковых пока не наблюдалось. Или в домах сидели, или где-то там у них есть ход сообщения, который из "гнезда" не просматривался.
Он наблюдал, время от времени заглядывая в оптический прицел, ждал, но никого с офицерскими погонами так и не появилось. Зато обратил внимание на то, что немцы все же опасаются появляться на открытых местах. Видимо уже извещены, что на их участке работает русский снайпер. Зря он тогда поспешил выстрелить. Ошибся, испортил охоту.
Сзади донесся храп. Второй номер времени даром не терял. "Солдат спит - служба идет" - поговорке столько же лет, сколько и армии. Время тянулось. Иногда в амбразуру залетали ласточки, удивленно смотрели на человека и с писком улетали снова. Генка проснулся и сменил его. Петр тоже немного подремал, потом продолжил наблюдение. Солнце уже садилось, когда он наконец сказал:
- Приготовься.
- Офицер? - встрепенулся напарник.
- Лучше. Машина с боеприпасами подошла. Ящики разгружают.
- Снаряды?
- Не знаю. Отсюда не понять, но в кузове бочка стоит.
- Бензин?
- Скорее всего. Что там еще может быть? Ты пристрелочные взял, как я просил?
- Взял.
- Давай парочку.
Пристрелочные патроны мало кто отличит от обычных. Вершинка пули у них красная, как у зажигательных, но маркировка "ПЗ". При попадании даже по фанере они дают яркую, видимую издали вспышку. Те самые "разрывные", которыми в сорок первом так любили пугать нашу пехоту немцы. Взрыв пули похож на выстрел и если обстрелять из пулемета поле, или лес за окопом, то противнику кажется, что по нему ведут огонь сзади. "Окружили! Обошли!!!" - и паника.
Убивает эта пуля тоже надежно, оставляя вместо входного отверстия дыру величиной с кулак, но стрелять ею трудновато, потому что баллистика отличается от баллистики обычной пули. После начала войны их выпуск прекратили, но люди знающие успели сделать для себя запас таких патронов.
- Помнишь, что делать?
- Помню. На, держи.
Петр катнул в пальцах два нагревшихся от долгого лежанья в кармане гимнастерки патрона, а напарник сдвинул немного в сторону крышку люка и прицелился из винтовки в склон холма, с верхушки которого они столь неудачно отстрелялись в прошлый раз.
- Готов.
- Давай!
Хлопнул выстрел. На холме блеснула яркая вспышка и в тот же момент выстрелил Петр. В прицел ему было прекрасно видно, как бочка в кузове "ганомага" превратилась в огненный шар. Пламя охватило машину, водитель выскочил из нее и отбежал в сторону, что-то истошно крича.
- Ага! Запалил. Приготовься, Ген. Сейчас точно кто-то из офицеров вылезет поглядеть, что творится.
- Всегда готов!
- Давай!
Снова хлопнули два выстрела. Вышедший на крыльцо дома офицер в высокой фуражке взмахнул руками и полетел на землю. Машину тем временем пламя охватило полностью. В кузове начали рваться оставшиеся там боеприпасы. Звуки взрывов долетели и сюда, к ним, отчетливо слышимые даже под землей.
Петр отодвинулся и сказал:
- Фиксируй. Второй дом слева, фриц валяется у крыльца. Машина горит.
На холме, где Геннадий обозначил вспышки, начали рваться мины. Немецкий наблюдатель не сплоховал, вовремя заметив «выстрелы» и минометная батарея изо всех сил старалась отомстить, обстреливая пустой склон.
* * *
Через два дня они повторили охоту, подстрелив еще одного немца. Потом получили приказ перебазироваться на другой участок, а через неделю Петр узнал, что в их "пещере" пехота после ухода устроила наблюдательный пункт. Видимо нашелся любитель покурить, или блеснуло стекло бинокля, но немцы просекли это дело, выкатили на прямую наводку противотанковую пушку и обрушили обрыв фугасными снарядами в реку.
Вместе с ласточками.
* * *
Послесловие
Статистика - страшная штука. В 1942 году была организована Центральная школа инструкторов снайперской подготовки (ЦШИСП), при которой были сформированы женские курсы. За два с небольшим года школа выпустила четыре набора девушек общей численностью 1885 человек, которые за годы войны, по неофициальным данным, истребили более 12 тысяч солдат противника. В среднем семь убитых немцев на каждую. С одной стороны: много, а с другой: снайпер на передовой жил совсем недолго. Враг был очень опасен, а у нас учить людей толком не успевали и не слишком ценили даже тех, кто сумел на деле доказать, что он может.
Наградной лист 1943 года. Звание Героя Российской Федерации Николай Иванович получил только в 1996 году.
Случай, подобный описанному в рассказе, был описан Н.И. Галушкиным при встрече со стрелками ДОСААФ, в числе которых был и я. Николай Иванович вообще очень много ездил и выступал. Ему и будет посвящена будущая книга. Я прошу вас, мои читатели, помочь продвинуть ее. У рассказов отличная кликабельность в ленте, они интересны людям, но Яндекс.Дзен дает блогам, подобным моему, довольно мало показов. Вся аудитория у раскрученных "желтых" каналов, у которых идет сильнейшая раскрутка в соцсетях. Пожалуйста, не поленитесь порекомендовать ее в Фейсбуке, Твиттере и ВКонтакте, если вы там зарегистрированы и нажать кнопочку "нравится". Может быть тогда и хороших произведений на Дзене будет побольше?
Спасибо!
Источники:
- Книга "Один день лета" в виде электронного приложения. Можно скачать, поставить на телефон (разрешив установку из сторонних источников) и читать. Доступ в интернет ей не требуется.