Я очень влюбчивая. В состоянии влюблённости я пребывала всегда, сколько себя помню. Первый раз это случилось в 3 года в детском саду. В памяти остались 2 момента: его зовут Серёжа, и я испытываю какое-то особое ощущение внизу живота. Я не могу сказать, что оно приятное, ничуть, оно именно особое и волнующее.
Воспоминаний от следующих влюблённостей осталось больше, чем два, но все они обязательно сопровождались этим ощущением. По поводу точной дислокации, так ли уж прям внизу живота оно располагалось, не могу сказать определённо, но явно где-то внутри меня: перемещалось от солнечного сплетения, разливалось теплом за грудиной, но чаще всего блуждало по животу и жило там свою тайную, автономную, не поддающуюся описанию словами жизнь.
Это чувство было неотделимо от меня. Оно вросло в меня, оно росло вместе со мной, в какой-то степени оно было я.
Не знаю, это я такая особая или у всех так, но влюблённости мои с полом объекта никак не коррелировались: в мальчиков и девочек я влюблялась совершенно одинаково. Это была какая-то неутолимая и страстно желаемая потребность любить. А кого — неважно.
Детский сад и начальная школа — это был один и тот же мальчик — самая длинная и самая спокойная любовь сроком пять лет.
Когда мне было одиннадцать, я остро и горячо влюбилась в подружку как раз накануне нашей ссоры. О,что эта была за мучительная любовь! Мы так и не помирились в течение года, и поэтому мне было чем наполнить до отказа свой внутренний мир: я целый год страстно фантазировала об упоительно-сладких сценах нашего примирения. О, в них очень мало было плотского. Выдумывая пьянящие разговоры и события, я как-будто находилась под действием лучшего в мире наркотика. Тут я, пожалуй, недалека от истины. То, что бурлило в моей крови всё детство и отрочество, я думаю, имеет свою, пока ещё не открытую, химическую формулу. И когда-нибудь чудодейственный афродизиак изготовят из крови юных девочек.
Она была дочерью военного: упала как снег на мою голову в четвёртом классе, а в шестом уже исчезла с нашего двора и из моей жизни навсегда.
Её место в моём сердце (и животе) занял тоже свалившийся как снег, как это водится у новеньких, одноклассник. В эту мою влюблённость уже яростно включился мозг. Парень обладал неистощимым чувством юмора. Его шутки, с которых ржал весь класс, являлись мощным топливом для моей любви целых 4 года. Не я одна ловила каждое его слово. Он был звездой не только нашего класса, поэтому любить его было легко и безопасно.
За партой я сидела сзади, а он впереди и немного наискосок. Природа наделила его редкой внешностью. У него, как у Печорина, были светлые волосы и почти чёрные, окаймлённые тёмными ресницами глаза. Они всегда привычно смеялись. Поэтому представьте степень накала, когда султан моего сердца, повелитель моей крови, за которым я неустанно следила, поворачивался на уроке вполоборота и исподлобья, без тени улыбки смотрел....на меня. Этот взгляд прожигал душу до самого дна, и оно находилось внизу живота. Я отводила глаза и боялась дышать. Опять смотрела, видела его пронзительный, изучающий взгляд на себе и уже тогда знала, что редко в жизни мне придётся испытать подобное этому жутко-сладкое чувство.
Самое странное, я не знаю, зачем он это делал. В обычной жизни он списывал у меня алгебру (да не он один), на физике, так получилось, мы группой из 4-ёх человек выполняли лабораторные работы, в остальное время он, казалось, меня не замечал.
В принципе, его обжигающих глаз мне хватало с избытком. Эти редкие минуты были порталом в другое измерение. Я была я и не я, он был он и не он.
Я благодарю судьбу за то, что все мои влюблённости были неразделённые. Так моя душа была свободна, не ограничена ничем и никем, она была творцом.
И вообще, опыт «взаимности» мне не понравился.
Изредка мне доводилось сидеть (как будто случайно) у нравящейся девочки на коленях, и я помню это дух захватывающее, головокружительное, сладкое, но вязкое и липкое чувство. Больше всего мне не нравилась его тупиковость. Я интуитивно чувствовала грань, до которой ещё не доросла, которая ждёт меня впереди. Это я сейчас называю вещи по имени, а тогда это слегка угадывалось, неясно предчувствовалось.
В выпускном классе я опять влюбилась в девочку. Мы были из одной компании, всё время вместе тусовались, не собирались ссориться, и я по привычке скрывала свои чувства. Но то ли последняя школьная весна повлияла и наше всё-таки уже семнадцатилетие, то ли девочка попалась особенно чуткая, но я быстро поняла, что она испытывает ко мне такие же нежные чувства. Пока она их скрывала от посторонних глаз и от меня, я ощущала себя властелином мира. Стоять близко рядом с ней, знать, что она каждой клеточкой своего тела ловит малейшие движения моего, слышать, как сбивается её дыхание, не побоюсь этого слова — лютый кайф. Но для меня это был предел. А для неё — нет.
Через неделю после выпускного, провожая меня домой светлой июньской ночью, она принялась страстно целовать меня в подъезде. Помимо моей воли, мгновенно что-то внутри меня выставило все возможные уровни защиты. Я не ожидала от себя такой реакции, я вырвалась из её объятий и через три ступеньки побежала домой на пятый этаж.
Мы разлетелись после выпускного, кто куда, и больше я её не видела.