Физиологические эксперименты на животных активно шли на протяжении семнадцатого века, в период благоприятного для научного прогресса, теперь известный как эпоха Просвещения.
Описание Рене Декарта (1596-1650) животных как "машинно-подобных" подверглось резкой критике со стороны многих его современников, но, тем не менее, предоставило ученым способ оправдать то, что сейчас считается чрезвычайно ужасными экспериментами в то время, когда анестезии, как для людей, так и для животных, не было доступно.
Однако утверждалось, что взгляды Декарта на животных неправильно истолковывались - неправильные конструкции, которые не всегда были свободны от зла, ни его современниками, ни современными критиками - поскольку он прямо не утверждал, что животные не способны чувствовать боль и действительно могут надеяться, что они способны это сделать, поскольку это зависит от их физического органа, и даже от того, насколько они способны быть счастливыми.
Тем не менее, независимо от неверного толкования, в защиту вивисекции в XVII и XVIII веках декартовский машинизм неоднократно использовался бы в защиту вивисекции. Малебранш, следуя своей интерпретации Декарта, однозначно оправдывает вивисекцию только на том основании, что она "видимо вредна" для животных. Также, как человек, глубоко интересующийся физиологией и медициной, и "человек своего времени",
Декарт сам проводил вивисекции, за которые его, возможно, более апологетическое, чем искреннее видение животных как бездушных, бессмысленных автоматов "освобождает человека от подозрения в преступлении".
Что касается других современных философов, то Барух Спиноза (1632-16777 гг.) не отрицает способности животных чувствовать, но считает, тем не менее, что мы должны "использовать их так, как нам нравится; их природа не такая, как наша", а Джон Лок (1632-1704 гг.) полностью признал, что животные могут чувствовать и заявил, что детей следует воспитывать так, как нам заблагоприятно, чтобы они не стали убивать или пытать людей".
Иммануил Кант (1724-1804) отверг бы картезианские механистические взгляды, тем самым признав чувства к другим животным. Однако Кант не стал бы распространять свое представление о присущем человеку и неотъемлемом достоинстве на другие виды.
В "Обязанностях перед животными и духами", отражая взгляды Томаса Аквинаса на эту тему, он заметил, что "все животные существуют только как средство, а не ради себя, поскольку у них нет самосознания из этого следует, что у нас нет прямых обязанностей перед животными; наши обязанности перед ними - косвенные обязанности перед человечеством".
Кант верил, что его антропоцентрическая философия обеспечивает нравственную традицию и современное мышление общества, она является философской основой, а не абстракцией от мыслей и чувств простого человека.
Действительно, его аргумент о том, что жестокость по отношению к животным приведет к жестокости по отношению к человеку, по-прежнему пользуется популярностью среди общественности и ученых.
В книге "Обязанности перед животными" Кант ссылается на популярную серию Уильяма Хогарта (1697-1764) "Четыре стадии жестокости", состоящую из четырех гравюр, изображающих, как жестокое обращение с животными может привести к моральной деградации и преступности.
Что касается использования животных в научных исследованиях, Кант заявил бы, что "Вивисекционисты, использующие живых животных для своих экспериментов, безусловно, действуют жестоко, хотя их цель заслуживает похвалы, и они могут оправдать свою жестокость, поскольку животные должны рассматриваться как орудие человека, но любая такая жестокость для спорта не может быть оправдана".
Он считал неприемлемыми действия, оскорбляющие человеческое достоинство, какими бы похвальными они ни были, когда дело доходило до животных, они были бы не сами по себе, а скорее оправдывали их.
В то время как Просвещение ознаменовало начало отхода от христианского теоцентризма, с новой антропоцентрической точки зрения животные по-прежнему не имели собственного морального статуса. В перспективе следует отметить, что это было время расцвета рабского рынка, когда женщины считались уступами.
Однако признание чувства животных в новой философской мысли в дальнейшем будет способствовать появлению новых этических перспектив в отношении морального статуса животных.