Разговор с Судьей
Судья упрекал автора повести в том, что в ней слишком много поэзии.
— Если я читаю произведение прозаика»— заявил судья,— то пусть это будет проза; если мне захочется поэзии, тогда я возьму книгу поэта и там найду ее.
— Писатель прежде всего должен заботиться о жизненной правде, а ведь в жизни на каждом шагу — то поэзия, то проза,— вступился профессор Тутка за писателя.— Расскажу вам об одном своем приключении. Случилось это во время войны.
Тогда люди разных профессий, никогда ранее не занимавшиеся торговлей, торговали. Торговал и я. Как-то раз шел я проселочной дорогой и нес два отреза сукна на продажу. Был конец мая, жара. Внезапно небо нахмурилось.
Послышались первые отдаленные раскаты грома. Где укрыться? Поблизости ни одной деревни, только поля и поля. Наконец я заметил на опушке леса какой-то сарайчик или овин. Как-никак крыша, быть может, удастся. Я сразу догадался, что она гоже торгует.
Дальнейший разговор был лаконичен, деловит и пестрел торговыми терминами и сокращениями. Изображая профессионалов, мы, как всякие дилетанты, даже злоупотребляли профессиональным жаргоном. Наконец, сговорились: отрезы девушка взяла. Пел соловей. Мы разошлись: я пошел в одну сторону, а она — в другую.
Вот, пожалуйста, — закончил профессор Тутка, — одинокий сарайчик на краю леса, встреча, буря, страх и поцелуй — это поэзия. Ну и соловей — тоже поэзия. Торговля, сделка и профессиональные обороты — это проза. Всего-то несколько минут — поэзия и проза неразлучны.
А писатель ведь рассказывает не об одной минуте и даже не о нескольких. Иногда о долгих годах.
Красочный рассказ
Судья, человек, который был всегда всем недоволен, брюзжал, что в рецензиях часто встречаются ничего не говорящие определения. И привел слова из газеты: «рассказы красочные».
— Я читал эти рассказы,— говорил судья,— но не понял, почему критик называет их «красочными». «Красочные, красочные»,— передразнил раздраженный судья.— Шаблон... Упрощение... Лишь бы что-то сказать. Я люблю точность — пусть мне растолкуют, почему они «красочны».
— Не знаю, что вас так рассердило,— незамедлительно откликнулся профессор Тутка. — Рассказ может быть красочным. Послушайте, какой случай произошел однажды со мной.
Я поселился у реки в рыбачьей деревеньке. Кроме меня летом там жили еще немногим больше десятка горожан. Вышел я как-то к реке и вдруг страшно захотел выкупаться.
Я разделся и прыгнул в воду. Плавал я с наслаждением, на спине, саженками и кролем. То по течению, то против, нырял, выныривал, наконец, фыркая, довольный, радостный, вылез на берег и подошел к тому кустику, за которым оставил одежду.
Но обнаружил только свой котелок.
Костюм, белье, ботинки — все исчезло! Либо кто-то глупо пошутил, либо одежду украли. Что делать? Я был совершенно голый, на мне даже и плавок не было. Как в таком виде появиться в деревне? Да еще котелок! На голову надеть — смешно, употребить вместо фигового листка — еще смешнее.
Но тут из леса на светлый луг выкатилось пурпурное пятно: это знакомая дама, соседка, направлялась в мою сторону в своем красном халате Я нашел подходящий кустик и, укрыв за ним три четверти своей фигуры, принялся махать котелком и кричать, умоляя как-нибудь меня выручить.
Почтенная дама прониклась моим отчаянием и сказала, что на ней надет купальный костюм и красный халат она может отдать мне, а сама пойдет и поищет для меня мужскую одежду. Дама была крупная и полная, так что ее одеяние сидело на мне прекрасно.
Вообразите, господа, ярко-зеленый луг, вдали — темная полоска сосновой рощи, над головой — синее небо и я в кардинальском пурпуре с темным пятном котелка на голове. Красный цвет привлек ко мне двух маленьких девочек.
Хорошо еще, что девочек; было бы хуже, если бы он привлек пестрого быка, который пасся неподалеку. На одной из девочек было белое платье и красные коралловые бусы, в руке букет желтых цветов, на другой — платье голубое, она тянула за собой колясочку с куклами и паяцами.
Добавлю еще, что над нами кружились разноцветные бабочки. А небо голубое, луг зеленый, я в пурпуре и черном котелке держу желтые цветы, подаренные мне девочкой в белом платьице.
Через полчаса я увидел благородную даму, которая несла мужской костюм. Сбросив пурпурный шелк, я стал натягивать черные брюки и серый пиджак.
Небо нахмурилось, девочки убежали; перестали кружиться бабочки, пошел дождь, все погасло и посерело. Голова у меня была полна черных мыслей. На минутку выглянуло солнце: засветились желтые цветы, подаренные мне девочкой.
Профессор Тутка замолчал. Слушатели единодушно признали, что рассказ... красочный.