картинки
- Отец настаивает, чтобы я на следующий год всё – таки перевелась в университет.
- А чем плох институт?
- А что институт. Университетское образование всё равно намного более значимо, чем институт. Я и сама об этом только и думаю. Учёба мне легко даётся. Вот такие у нас с отцом были планы. И тут вдруг я заявляюсь – папа, я выхожу замуж и буду рожать. А образование пусть летит ко всем чертям.
- Ну почему к чертям. Всё будет нормально, я тебе обещаю.
- Да причём здесь ты, Лёш. Некоторые ситуации вообще невозможно разрулить, раз они возникли. Так что лучше эти ситуации и не создавать.
- Значит, аборт. А о будущем ты подумала? А если у тебя детей потом никогда не будет? Я сам поговорю с твоим отцом.
- Не смей! – Рванувшись из – под его руки, разозлилась Снежана. – Это всё мои дела. Мои, а не твои, ясно? И я ещё ничего не решила. Понятно?
- Ну хорошо, хорошо, - успокаивающе произнёс Алексей. – Только не волнуйся, пожалуйста. Тебе нельзя сейчас волноваться, понимаешь?
Они дошли до подъезда Снежаны и она, махнув ему прощально рукой, устремилась вперед, на свой третий этаж. Но Алексей и не думал с ней прощаться. Он догнал её и, взяв её за руку, пошёл вместе с ней. Так он и зашёл вместе с ней домой, крепко держа её руку в своей руке.
-У нас гости? – отец вопросительно посмотрел сначала на Снежану, а потом на Алексея. – Надо было предупредить, я бы приготовил ужин.
- Да, - согласно кивнул Алексей. – Хороший ужин бы сейчас нам бы не помешал. Вместе с бутылочкой хорошего винца.
- А что, праздник какой? Что – то я не припомню, какой.
- Я думаю, что праздник.
- Алексей, - попыталась одёрнуть его Снежана, но он, не обращая внимания на неё, неторопливо разулся и прошёл в зал, оглядывая его с явным одобрением.
Королёвы жили в достатке и довольстве в доперестроечное время и это отразилось на обстановке их квартиры. Много ковров, много хрусталя, видеотехника самая современная.Алексей с удовольствием уселся в кресло и весело посмотрел на своего будущего тестя.
- Я хотел бы поговорить.
- Алексей. – Снова попробовала Снежана его остановить, но он упрямо посмотрел на неё и продолжил, боясь, что его всё – таки остановят:
- Василий Петрович, мы собираемся пожениться.
-Что, - отец с изумлением взглянул на Снежану. Она отрицательно замотала головой. А Алексей упрямо продолжал.
- И ещё у нас будет ребёнок.
- Что? – От этой новости Василия Петровича явно качнуло и он, схватившись за косяк, молча уставился на Снежану, не веря своим ушам. Лицо его стало медленно багроветь.
- Охомутал – таки, сопляк. – Пробормотал он и вышел из зала. Через некоторое время они услышали громкий хлопок дверью.
Снежана стояла вся красная, закрыв лицо руками. Боже, какой стыд. Что сказала бы мама. Нет, при ней такого бы не было
Алексей сидел в кресле и весело смотрел на Снежану.
- Ну вот и всё. А ты боялась. Даже юбка не помялась.
- Уходи, Алексей. Я не могу тебя сейчас видеть. Иди, иди. Ради Бога. Мне надо с папой поговорить, ты здесь сейчас лишний.
- Ну лишний, так лишний, - недовольно произнёс Лёха, вставая с кресла. – Завтра встретимся?
Снежана кивнула головой, ошеломлённая создавшейся ситуацией. Алексей потоптался ещё некоторое время в коридоре.
- Ну, так я пошёл?
- Да, да, иди. До завтра.
Она проводила Алексея и через некоторое время вышла вслед за ним, в надежде найти отца. Василий Петрович сидел на лавочке возле подъезда. В руках у него была бутылка пива.
-Пап, - Снежана умоляюще сложила руки, желая хоть как – то оправдаться, но отец опустил глаза.
- Прости, дочка, я не хочу сейчас с тобой разговаривать.
- Пап, я не буду рожать. Это всё поправимо. На следующий год я уеду, переведусь в университет и буду там учиться.
- Я думаю, что этого уже никогда не будет, - отец горестно вздохнул. – Мы так часто об этом говорили, что всё это обернулось пустым звуком.
- Нет, пап, это не пустой звук. Вот увидишь.
- А представь себе, что детей у тебя больше не будет. Зачем тогда всё. Без детей всё бессмысленно, понимаешь?
Снежана села рядом с ним на лавочку и заплакала.
- Пойдём, пойдём домой, дорогая. Тебе нельзя сейчас волноваться, – он поднял её, всхлипывающую, и повёл домой. – Не плачь, теперь уже ничего не исправить.
Продолжение следует.