В России начали активно обсуждать легализацию эвтаназии — о возможном референдуме по этому поводу высказались Дмитрий Песков, Элла Памфилова и Вероника Скворцова. Самое время посмотреть, как это устроено в странах, где добровольный уход из жизни возможен уже много лет. Мы перевели для вас интервью с известным врачом и гуманистом Филиппом Ницшке, получившем прозвище «Доктор Смерть» за активную работу по популяризации эвтаназии.
Эвтаназия была законодательно закреплена в Нидерландах в 2001 году. Закон вступил в силу в 2002 — так Нидерланды стали одной из самых прогрессивных стран в вопросе добровольного прерывания жизни. В 1996 году Филипп Ницшке стал первым врачом, который легально сделал смертельную инъекцию одному из своих пациентов. Он стал одним из самых противоречивых и известных сторонников эвтаназии, участвующих в международной дискуссии на эту тему.
Ницшке, получившего прозвище «Доктор Смерть», можно без натяжки назвать «гуру эвтаназии». Он основал Exit International — организацию, поддерживающую добровольную эвтаназию. Он также написал справочник «The Peaceful Pill Handbook». Изначально он выступал за эвтаназию для смертельно больных пациентов, однако позднее изменил свое мнение: теперь он убежден, что право на смерть не должно быть ограничено никакими условиями и критериями, — напротив, это выбор, который должен быть доступен каждому. В последние годы он посвящал много времени созданию Sarco, машины для самоубийства, которую можно распечатать на 3D-принтере и которая, по словам Ницшке, позволит людям умирать спокойно. Это изобретение вновь обратило внимание общественности на Ницшке и его идеи. «Tonic Netherlands» поговорили с доктором об эвтаназии как праве человека, о его собственной смерти и последнем изобретении.
Давайте сразу к делу: что вы думаете по поводу прозвища «Доктор Смерть»?
Ну, к этому привыкаешь. Конечно, я бы предпочел что-нибудь посимпатичнее, но тогда уж мне самому стоило заниматься чем-то пожизнерадостнее.
Да, вы — человек довольно противоречивый. Как вы вообще заинтересовались этой темой?
На самом деле это политический вопрос. Когда я работал над легализацией эвтаназии в Австралии, я встречал все больше и больше людей, которые хотели умереть, но не имели для этого никаких медицинских причин. Одной из них была французская ученая, которая планировала умереть в возрасте 80 лет. Не потому что была больна, а потому что думала, что это замечательный возраст, чтобы умереть. Сначала я отреагировал скептически, и она ответила мне, — и была права — что не мне судить. Она сказала, что это ее решение, на него не влияют правила, которым я следую как врач. Частично благодаря ей я и изменил свое мнение. Я понял, что любой человек в здравом уме должен иметь право на смерть.
Эта точка зрения кажется довольно противоречивой. Каков самый сильный контраргумент ваших оппонентов?
Самый распространенный аргумент — нет никого рационального самоубийства, желание умереть — это по определению психическая болезнь. Я с этим не согласен. Желание умереть нельзя вылечить. Еще одно возражение: жизнь — это дар, нужно быть благодарными за него. Мой контраргумент таков: если жизнь действительно дар, вы имеете право его вернуть. В противном случае это тяжкое бремя, а не дар, разве нет?
«Самый распространенный аргумент — нет никого рационального самоубийства, желание умереть — это по определению психическая болезнь. Я с этим не согласен»
Можно ли сказать, что вы несете определенную ответственность, раз популяризируете возможность самоубийства?
Не думаю, что это честно. Смотрите: я считаю, что выбрать смерть — это наше право. Если бы вы прямо сейчас сказали мне, что хотите выйти отсюда и наложить на себя руки, должен бы я был вас остановить? Я так не думаю. Я считаю, что вы, будучи самостоятельным субъектом, свободны принимать решения. Меня оно не радует, но это ваше решение. В таком случае я могу лишь предложить вам способ уйти безболезненно.
Но не думаете ли вы, что понижаете некий порог для людей, которые иначе пошли бы по другому пути и выбрали, например, психотерапию?
Вы этого не знаете. Разве не стало бы тогда больше людей прыгать под поезд? Или вешаться? Люди, которые действительно хотят умереть, в таком случае могут выбрать более болезненную смерть. В Великобритании повешение — самый популярный метод самоубийства. Люди не знают других способов, не знают, как это работает, к тому же, веревка — предмет доступный. Но это не отменяет того, что это ужасная смерть. Я хочу сказать только, что у вас должна быть возможность умереть спокойно, с помощью препаратов или Sarco.
Могут быть люди, неправильно использующие Sarco или определенные препараты, но есть и много людей, кому эти вещи приносят пользу. Это, например, спасительная соломинка для пожилых людей, когда они становятся очень больны. Осознание того, что они могут умереть спокойно, делает их более счастливыми. Они знают, что им не придется идти на отчаянные меры — прыгать под поезд или скатываться на инвалидной коляске с пирса в океан.
Вы считаете, что смерть — право каждого человека. Тогда почему вы устанавливаете минимальный допустимый возраст для эвтаназии — 50 лет?
Про возрастное ограничение ведется много дискуссий. Моя личная позиция — нужно быть взрослым человеком в здравом уме, чтобы сделать подобное решение. Однако в США в 2011 году эту идею встретили критикой. Меня обвинили в том, что я радуюсь, когда молодые люди совершают самоубийство. Поэтому мы добавили новое условие — значительный жизненный опыт и поставили довольно произвольную цифру в 50 лет. Это был единственный способ доказать, что мы не способствуем самоубийствам среди молодежи, однако мою философскую точку зрения это не изменило.
Sarco исключает из процесса начальные стадии эвтаназии, в которых врач выступает в качестве своеобразного привратника. Но ведь доктор необходим, чтобы обеспечить некоторую точность процедуры, разве нет? Это все равно что если бы я мог войти в аптеку и взять любой препарат без рецепта.
Вы все еще концентрируетесь на медицинской стороне вопроса. По-моему, и когда дело касается Sarco, доктор не нужен. Есть определенные условия, которым человек должен соответствовать, перед тем как получить разрешение, — например, здравый рассудок. Это определяется онлайн-опросом. В будущем искусственный интеллект сможет выносить решение быстрее и точнее врачей.
Вы поддерживаете мнение, что люди в депрессии тоже должны иметь право воспользоваться Sarco. Разве они могут сделать такое решение?
Страдающие депрессией тоже должны пройти тест, определяющий состояние рассудка. Многие из них вполне могут осознавать, что смерть — это навсегда. Депрессия — не критерий отсева в случае с Sarco. Но если вы в депрессии или больным физически настолько, что не понимаете, что делаете, то тест вы не пройдете. Это может быть, что называется, «серой зоной», но не более серой, чем те тесты, которыми сейчас пользуются психологи.
Можете объяснить, как работает Sarco?
Это распечатанный на 3D-принтере гроб, использующий легальный жидкий азот. Вы садитесь в машину, азот начинает течь. Через полторы минуты вы теряете ориентацию, — как если бы немного перебрали с алкоголем — а еще через несколько минут теряете сознание. Через пять минут вас уже нет. Управлять гробом можно только изнутри, так что убить человека с его помощью нельзя. Вы также можете выбрать черный или прозрачный экран, так что аппарат можно привезти в место, в котором вам нравится вид.
Первый Sarco построят в Швейцарии: там аппаратом уже кто-то заинтересовался. Голландские юристы сказали нам, что использование Sarco не считается нелегальным, потому что самоубийство — это не преступление. А я лишь выкладываю чертежи и инструкции в сеть, плюс никакой посторонней помощи аппарат не требует. Всем управляет пользователь.
Возвращаясь к функциям экрана, о котором вы упомянули. Вы бы какой выбрали?
Я бы вернулся в северную часть Австралии и установил свой Sarco в пустыне. На закате — да, звучит замечательно. С другой стороны, если подумать, везти туда было бы трудно из-за расстояния — и еще потому, что хранится азот не очень хорошо.
«Я недавно получил первую настоящую угрозу убийством. Не знаю, от кого она: от фундаменталиста или от человека, нелегально торгующего препаратами для эвтаназии».
На случай, если вы уже в Sarco, но передумали, есть какая-нибудь аварийная кнопка?
Да, есть аварийное окно, которое открывается, если на него нажать. Оно впускает в аппарат кислород. Еще вы можете нажать кнопку остановки — на это у вас есть время до самой потери сознания.
Что ваша семья думает о ваших взглядах?
Моя мать очень меня поддерживала. Она провела последние годы своей жизни в частной лечебнице для престарелых, потому что больше не могла жить дома. Она ненавидела лечебницу и хотела умереть. Но она не была больна и не имела право ни на какие препараты. Я тоже ничего не мог ей дать: все бы поняли, что это был я. Знать, что у нее есть выбор, было бы для нее огромным утешением.
Вы когда-нибудь получали угрозы от своих противников?
За последние двадцать лет я, к счастью, получил всего несколько. Недавно получил первую настоящую угрозу убийством. Не знаю, от кого она: от фундаменталиста или от человека, нелегально торгующего препаратами для эвтаназии. В своей книге я упоминал несколько поддельных веб-сайтов, продающих препараты по цене 700 евро за одну инъекцию. Так что это мог быть и мошенник. Посещая публичные мероприятия, мы всегда тщательно проверяем, насколько внимательно там следят за безопасностью.