Первый пациент, он как первая любовь, запоминается на всю жизнь! У пластического хирурга – это барышня с грудью третьего размера, у акушер-гинеколога – первые самостоятельные роды, что в общем, очень даже неплохо, а у меня – бабушка 90-сто с хвостиком лет с тромбоэмболией легочной артерии. Как говориться, кто на что учился.
Что такое тромбоэмболия легочной артерии можно почитать в статье по ссылке: Тромбоэмболия легочной артерии – как понять, что произошла трагедия, не будучи профессионалом?
Это сейчас я опытный доктор с 17-летним стажем в интенсивной терапии и реанимации, а тогда я первый месяц работал самостоятельно. Желание спасать человеческие жизни зашкаливало. Оно и сейчас сохранилось, но тогда все было впервые, потому особенным.
Когда ее привезли в отделение на каталке более опытные врачи с грустью посмотрели на новую пациентку, молча и сразу определив прогноз. У нее был сахарный диабет 2 типа, два инфаркта миокарда в анамнезе, несколько инсультов, мерцательная аритмия, давление практически не определялось и тахикардия в районе 180 ударов в минуту.
Я спросил у заведующего: «Куда класть будем?» На что получил утвердительный ответ: «Бери к себе!» Медицинские сестры, которые работали на моих палатах, разочарованно вздохнули, дескать не повезло им сегодня работать с молодым доктором, которому «складывают» тяжелых пациентов.
Я посмотрел на часы, было в районе 11:30 утра и взялся за дело.
Пациентку переложили на кровать, я измерил артериальное давление, оказалось 40/20 мм.рт.ст. – это был предел того, что я смог услышать. Подключил кардиомонитор – частота сердечных сокращений была в пределах 180-200 в минуту.
У меня тогда не было возможности сделать УЗИ сердца, другие времена. Все, что у меня было – это ЭКГ с мерцательной аритмией и возможность послушать сердце фонендоскопом, что я и сделал и впервые услышал грубый шум над легочной артерией.
Я сразу понял, что это тромбоэмболия легочной артерии. И шум тот помню до сих пор. Такой, как тогда, я больше никогда не слышал в своей жизни.
И даже сейчас, когда есть возможность сделать УЗИ сердца и компьютерную томографию легких, я все равно "слушаю" сердце. Иногда это работает и помогает сориентироваться в ситуации быстрее.
Я начал корригировать артериальное давление и частоту сердечных сокращений, занялся установкой центрального венозного катетера, в течении двадцати минут справился со всеми необходимыми лечебными процедурами. Спина покрылась потом…
И в тот момент, когда у меня все получилось, медсестры с восторгом глядели на меня, раскаявшись, что не верили в меня – а я был горд собой, испытание пройдено с честью – сердце моей пациентки остановилось…
До этого я проработал три года на скорой фельдшером, в том числе выезжал самостоятельно, и прекрасно владел сердечно-легочной реанимацией.
Мы приступили к реанимации, с учетом критическое ситуации я принял решение провести тромболизис (терапия, направленная на растворение тромба в легочной артерии) и через минут десять я восстановил кровообращение.
Моя мокрая спина за это время стала еще более мокрой, не говоря уже про штаны. Медицинские сестры тоже маленько сдулись и выглядели не столь элегантно, как прежде.
В течение всех терапевтических манёвров ко мне в палату пару раз заглядывал заведующий отделением. Увидев, что я восстановил кровообращение пациентке – кивнул головой и снова ушел по своим делам.
Я продолжил дальше интенсивную терапию, но ситуация была настолько нестабильной, артериальное давление неустойчивым, что мне все приходилось делать «вручную» и я не мог отойти даже на шаг от пациентки.
Не смотря на все мои усилия, сердце моей пациентки останавливалось еще несколько раз, я снова и снова проводил реанимационные мероприятия, восстанавливая кровообращение с все большим трудом.
Мои медицинские сестры окончательно сдулись и пожухли, их сменили медицинские сестры с других палат, чтобы те передохнули.
Еще раз в палату заглянул заведующий, чисто посмотреть одним глазом…
Часам к 16-ти к пересменке я как раз подошел с очередным этапом проведения реанимационных мероприятий. Спину и руки уже ломило, медицинский костюм был мокрый насквозь… В глазах окружающих читалось – ситуация некурабельная…
Еще тридцать минут реанимационных мероприятий и я должен был признать, что ничего больше сделать невозможно.
Другие дневные врачи уже сменились. Меня же ждало оформление медицинской документации – еще минимум час-два после работы, пока я запишу все, что сделал за эту смену.
В тот день, как мне показалось, меня зауважали в отделении. Все, кроме заведующего отделением. Это была скорее всего ревность, с этим человеком у нас отношения так и не сложились.
Свою первую пациентку с тромбоэмболией легочной артерии я не смог спасти. Но после нее было много людей с тромбоэмболией легочной артерии, которым я оказывал медицинскую помощь.
И были такие, которым я смог спасти жизнь, когда ситуация, казалась, была безвыходной и ничего сделать невозможно.
Особенная гордость за молодых людей, которые скорее всего так и не поняли до конца, что с ними произошло.
Это несколько молодых женщин с тромбоэмболией на фоне приема оральных контрацептивов, женщин и мужчин – с травмами конечностей, тромбозом глубоких вен и тромбоэмболией легочной артерии.
Я уже и не помню многих из них, просто знаю, что они были и надеюсь, что у них все хорошо до сих пор – растут дети, а у кого-то может даже внуки.
А вот бабушку – пациентку 90-ста с хвостиком лет с тромбоэмболией легочной артерии на фоне мерцательной аритмии, сахарного диабета 2 типа и еще кучи разных болезней, каждая из которых сама по себе смертельная, я помню до сих пор.
Потому что первый пациент, он как первая любовь, запоминается на всю жизнь!..
И, как мне кажется, все те люди, которым я в последствии помог, должны быть благодарны именно этой немолодой женщине, которая многому меня научила, сама того не зная…