Израиль — это одна из немногих стран, где современный танец был интегрирован в национальную культуру. Здесь он вытеснил традиционные народные танцы, такие как Хора, которая часто исполняется под известную песню “Хава нагила”.
Contemporary dance в Израиле одновременно и существует в поле современного искусства, и является национальным достоянием. О танцевальной компании “Batsheva”, например, знает не только израильская городская молодежь, но и взрослые ортодоксальные иудеи, и отчужденные и загадочные жители кибуцев, и репатрианты из Советского Союза — в общем, люди всех профессий, вероисповеданий и возрастов.
Современный танец Израиля отличается не только своей популярностью среди населения, но и своей уникальностью среди всех танцевальных стилей. Впервые увидев танцовщиков израильских компаний в деле, невозможно забыть то, что они делают со своим телом и пространством вокруг. Неудивительно, что они стали знамениты во всем танцевальном мире. Они, точно так же как и классический балет в России, являются достоянием и гордостью государства Израиль.
Почему случилось так, что современное и достаточно концептуальное искусство существует в Израиле для всех?
Во-первых, это можно обусловить молодостью страны (создана в 1948 году), и, во вторых, её открытостью ко всему новому и необычному. Несмотря на то, что Израиль был создан, как еврейское государство, в нём свободно сосуществуют разные культуры, религии и мировоззрения. Город Тель-Авив, где зачастую и происходит вся танцевальная деятельность, может, и не является столицей Израиля, однако точно может войти в список городов с максимально либеральными ценностями и доброжелательному отношению к любому человеку. Попав в него можно забыть, что ты находишься в стране Ближнего Востока с религиозно направленными законами.
Доступность такого танца также объясняется и его инклюзивностью. Так, в отличие от других профессиональных компаний, танцовщики “Batsheva” (Уже упомянутой нами знаменитой израильской танцевальной компании) вместо классического ежедневного балетного класса используют “Ga-ga”. Это техника, которая с помощью импровизации позволяет разогреть и подготовить свое тело к работе. Самое приятное в “Ga-ga” — это то, что танцовщик может отпустить себя в пространство, не подчиняясь стандартным правилам движения. Это дарит свободу и наслаждение от танца, несмотря на большую физическую нагрузку. Также этот танцевальный язык доступен абсолютно всем: Охад Нахарин (создатель “Ga-ga” и художественный руководитель “Batsheva”) сам часто проводит уроки, для которых не нужна никакая танцевальная подготовка или определённый возраст. Именно из-за этого танец становится открытым и доступным для каждого, он выходит из зоны элитарного высокого искусства, доступного лишь единицам.
Как появился независимый израильский танцевальный стиль?
В первые 26 лет существования компании “Batsheva” (с 1964 по 1990) вся её деятельность не отличалась от популярной в 60-е годы американской хореографии Марты Грэм, потому что именно она и основала её вместе с баронессой Бат-Шевой де Ротшильд, которой компания обязана не только своим названием, но и денежным обеспечением. Современный художественный руководитель компании - Охад Нахарин, приведший компанию к успеху и создавший стиль, или как его называет сам Охад, танцевальный язык “Gaga”, начал свою профессиональную танцевальную карьеру в 22 года. Охад покорил саму Марту Грэм своей пластикой, что и инициировало его переезд в Америку. Там он в первый раз занялся классической хореографией, танцуя в одних из самых престижных балетных школ Америки (Джули Арт и школа Американского балета). Он занимался в обеих, даром что они были в одном здании.
В период с 1975 по 1976 год Осаду было нелегко, он попал в класс с профессиональными балетными танцовщиками, звёздами мирового балета (Рудольфом Нуриевым, Питером Мартино), не имея за спиной никакого танцевального образования. Но Охад умел хорошо подражать другим, он копировал движения, и, в итоге, смог в уже достаточно позднем возрасте стать танцовщиком. Вскоре в Нью-Йорк приехал Морис Бежар с «Балетом XX века» и Охад пошел к нему на кастинг. Его не взяли, однако он случайно встретил Бежара на улице и так понравился хореографу, что тот пригласил его на отдельный просмотр и после принял в труппу, с которой Охад уехал в Брюссель на один танцевальный сезон. Охад называет этот период — «худшим годом в жизни» — пластика и задачи, которые ставил Бежар перед танцовщиками, противоречили пониманию движения Охада. Когда полностью разочарованный танцовщик вернулся в Нью-Йорк без работы и средств к существованию, к нему пришла идея создания собственного проекта. Однажды он пошел на представление Алвина Алли и увидел “звезду” его балета - Мари Каживара. Они познакомились и через несколько месяцев поженились. Охад начал ставить свою хореографию, с чем ему помогала Мари. Вскоре у них образовались проекты, в которые они набирали разных танцовщиков из разных компаний и трупп, при этом отличаясь разносторонним подходом к постановкам и интересным набором персонажей.
Развитие хореографа не было независимым, Америка подарила ему понимание и классического движения, и разнообразных стилей, и профессиональное танцевальное образование, но Охад сохранил личное отношение к танцу и телу. Важно, что в его хореографии нет отрицания старого или чего-то нового, его техника принимает все, что может быть доступно телу человека. В этом и заключается уникальность и новизна того, что он делает с танцовщиками, а через них — со зрителями.
В 1990 году ему предложили вернуться на родину и возглавить компанию “Batsheva”, от чего Охад не смог оказаться.
Интересную историю жизни великого современного танцовщика и хореографа можно посмотреть в документальном фильме - «Mr. Gaga», который снимался в течение нескольких последних лет. Он рассказывает зрителю не только о его биографии и становлении его как хореографа, но и затрагивает взаимоотношения танцовщиков в труппе, личную жизнь Охада, разнообразные мнения о нём и его творчестве.
Однако, нет ничего лучше, чем посмотреть балет вживую: труппа гастролирует по всему миру, не забывая и про Россию. Нужно сказать, что Охад часто использует не только тела танцовщиков, но и голоса артистов (он всегда старается включать в спектакль живой голос на языке страны, в которой проходит перформанс). Конечно, найдутся зрители, которым этот вид искусства покажется неинтересным, но оно, несомненно, привлекает многих, так как энергия живого человека на сцене и прямая связь с происходящим всегда производит эффект. Да, в одной из последних работе «Naharin’s Virus» голос обращается к зрителю, говорит о том, что без зрителя не существовало бы и театра, что это мы «виноваты» в том, что происходит на сцене, мы этого хотим и просим, зритель — главная партия этого балета.
Современный танец в Израиле не подвластен одному типажу, он всегда разный и всегда напрямую зависит от человека. Для меня такой феномен — это самое близкое прикосновение к искусству, самый короткий путь к пониманию современного искусства. Конечно, самое главное, что живой танец неразделим со временем, его нельзя потрогать, сохранить на память в полном объеме, как картину или вазу. Перформанс находится в отрезке времени, который заканчивается, оставляя после себя только лишь ощущения и чувства, что и есть для меня истинное лицо современного искусства, которое остается внутри, которое не поддается повторению или распространению, которое нельзя испортить. Оно всегда подлинное, при любом исполнении или просмотре. Это искусство на один раз, на один момент жизни. Думаю, именно из-за этого израильский современный танец стал настолько известен и популярен — из-за его неуловимости и эфемерности.