Зритель вряд ли может зайти в джунгли дальше, чем здесь. И это филиппинские джунгли Лава Диаса - авторское 8-часовое (и это ещё не самый длинный фильм режиссера) сказание к своей стране. Кроме более буквальных значений, название «Колыбельная скорбной (печальной) тайне» можно расшифровать ещё и так: «скорбная тайна» - филиппинская история, «колыбельная» - те самые джунгли, по которым бродят герои практически эпоса. Здешний могучий лес и сам по себе представляет идеальный ландшафт для глубокого, длинного сна (просто представьте, что с вами будет,если почти весь этот громадный подавляющий хронометраж будете слушать богатую звуковую палитру соответствующей природы), снятого ещё и во многом в духе старого «немого» кино, к чему обязывает и его содержание. «Колыбельную» можно было бы назвать исторической драмой, но в указанных жанрах к фильму можно обнаружить «фэнтези», и вот здесь всё становится ещё интереснее.
Если неподготовленный зритель не является филиппинцем, то ему лучше быть сразу готовым к тому, что во время просмотра придется держать открытым одновременно несколько вкладок Википедии, без которых разобраться в происходящем будет не так уж и просто. Впрочем, подготовиться можно заранее, овладев информацией по следующим пунктам:
1. Филиппинская революция 1896-1898 годов, в результате которой Филиппины избавились от колониальной власти Испании, управляющей островами более трех столетий. Предпосылки, некоторые драматические события и основные действующие лица - то, о чем особенно важно узнать.
2. Роман «Флибустьеры» - опубликованное в 1891 продолжение другого культового национального романа писателя Хосе Рисаля, который вместе со своими художественными произведениями и другими гражданскими действиями, считается одним из главных просветителей страны и во многом вдохновителем и основоположником той самой революции.
3. Скорее дополнительный, исходя из объема, но играющий всё же значительную роль пункт - знакомство с филиппинской мифологией, в частности, с легендарным героем Бернардо Карпио.
Что делает со всем этим Лав Диас? Он берет с одной стороны за основу несколько реальных событий и неоднозначных деятелей революции (основное действие как бы происходит в 1897 году), а с другой - персонажей художественного романа Хосе Рисаля, в котором тоже шла речь о революционной и подрывной деятельности, однако теперь эти герои и их отношения вычленяются в условия уже настоящей революции, а следовательно и новые образующиеся сюжетные перипетии исходят из реакции и столкновений с персонажами за пределами романа. К немногочисленным реальным историческим лицам Лав Диас добавляет что-то из вышеупомянутой мифологии (например, абсолютно жуткую в условиях длительного пребывания в джунглях - группу махинаторов - полулюдей-полулошадей-полудемонов) и достаточно серьезное количество второстепенных (хотя эта оценка тут весьма относительна) собственных персонажей, отвечающих сразу и историческому контексту и нынешней филиппинской социальной действительности (не так сильно изменившейся за сотню лет).
Из всей этой крайне уважительной и обстоятельной альтернативной истории выходит гигантская попытка нащупать при помощи нового сказания «филиппинскую душу», проанализировать и отзеркалить прошлое в настоящее: группы, состоящие из вымышленных, исторических персонажей, окруженных призраками и дымом кинематографического вневременного сна, движутся сквозь вполне физические единые огромные заросли, преследуют весьма конкретные цели и в то же время иногда ведут философские беседы, в том числе пару раз и об искусстве, рассказывают о трагическом прошлом-настоящем, сходят с ума, становятся свидетелями и заложниками событий, прорезаемых вымышленной и реальной историей, ищут выход, погружаются в эти недры мрачного мира своей страны, культуры, перерабатывая её и насыщая - совершают акт многочасовой медитации (опыт, который действительно оправдывает особенный хронометраж) вместе со зрителем, деконструируют токсичность неприкасаемости мифологичности (а она, как мы хорошо знаем, образуется даже и на почве вовсе и не такого дальнего прошлого), всегда стоящей на пути к обретению свободы - выводимого автором к финалу, идеала, к которому он, как настоящий патриот, во многом как раз и при помощи примера искусства искренне хочет направить свою страну - она, не просто не забывая прошлое, а не оставляя его в покое, разумом вооруженная им, а не инструментами насилия, должна бороться за будущее. Кажется, что здесь Лав Диас находит ближайшую точку соприкосновения с возрожденным главным героем национального романа Хосе Рисаля - с мыслями очевидными, но обретающими в таком кино степень доходчивости иной высоты.