В правлении колхоза Мария Калиновна вместе с агрономом Диной Макаровной Гармыш и участковым агрономом МТС Анной Филипповной Краснюк рассматривает график тракторных весенних работ. За сухими цифрами она видит живых людей, уже расставленных на места, огромную силу новеньких дизельных тракторов, готовый к севу разнообразный прицепной инвентарь. Недалеко от села стоят прицепы с десятками борон, сеялки с поднятыми сошниками.
Каждая дата, срок обсуждается, сокращается. В прошлом году боронование шло в один след, а ныне — в два. Никак нельзя допустить разрыва между культивацией и севом. Сокращение сроков даёт увеличение урожая.
Бригадир тракторной бригады Сергей Фёдорович Кузнец подходит к Марии Калиновне. Ему дали хороших прицепщиков, а уж его орлы не подведут.
— Разве плохо мы помогли в прошлом году полеводам? — говорит он Марии Калиновне.— На ходу все задержки устраняли. Ваши же девчата спасибо сказали.
— Анна Филипповна,— обращается председатель колхоза к агроному МТС,— оставайтесь,
дорабатывайте график, вечером ещё разок поглядим. А я поеду на поля, на фермы.
Добрые кони с трудом вытаскивают ноги из вязкого чернозёма. Дома, вытянувшись струной вдоль улицы, провожают оголёнными садочками, воробьиным переполохом. Движутся подводы с удобрениями.
Поля начинаются вплотную за домами. Вот потянулась светлозелёная озимь пшеницы. Татьяна Тунык и Мария Стрита рассевают по полю навоз-сыпец.
— Два дня доброго солнышка, Мария Калиновна, и пшеница закуражится,— говорит Татьяна Тунык.— А корешок у неё сильный. И поле под хлопок у меня доброе. Думаю, в этом году два плана взять
— А разве нельзя больше? — говорит Мария Калиновна.— Ты задайся такой целью.
Она вспоминает слова Татьяны Тунык после траурного собрания и говорит:
— Ты же природная советская,— значит, должна себе ставить цели всё выше и выше.
— Оно можно,— улыбается Татьяна Тунык,— да вот боязно: мороз бы не ушиб, как в прошлом году.
В огромном семенном амбаре, в деревянных закромах, горбятся горы золотистой кукурузы, подсолнуха, запломбированные мешки с высокосортной, тяжеловесной пшеницей.
Не сегодня-завтра начнётся яровизация семян. Девчата из второй бригады перебирают хлопковые семена, и песнь о крепком, нерушимом слове колхозницы-стахановки Маруси раз носится и ^подбодряет быстрые движения пальцев.
Шли дни. Люди томились, ждали весну. А весна пробивалась сквозь лёгкий снежок, ночные заморозки, северные ветры. Но вот над степями понеслись южные ветры, и небо заголубело от края до края. Татьяна Тунык сжимала в руках комок земли, и он уже не сочился влагой, не походил на тесто. Вот-вот начнёт крошиться,— значит, доспела земля.
Мария Калиновна стояла у опушки лесополосы. «Этой весной надо высадить ещё два гектара дубков, и план завершён,— думала она.— Уже все поля огорожены акациями, клёнами. Весной всё это вырастет, расцветёт». Её обычно строгое лицо светилось открытой, душевной теплотой.
Сколько вёсен было на её жизненном пути! Но эта весна кажется ей какой-то особенной, многообещающей. Полностью освоен травопольный севооборот, многолетние травы изменили структуру почвы.
Слово «весновспашка» исчезло из обихода, глубокая зябь стала обычной. Эти поля она знает, словно живые существа, со всеми их особенностями. Вместе с Диной Макаровной они изучали каждое поле, его прошлое, настоящее, думали о его будущем.
...Вот её окружили бывалые трактористы, опытные сеяльщицы. Молоденькая и, как полагается учётчице, быстроногая Люба Золотарь торжественно, словно ружьё, держит метровку. На мощном дизеле полощется красный флажок. Татьяна Тунык засыпает в сеялку зерно, и оно отливает на солнце золотом и скользит, словно ручей.