Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5 повести "Василиск" в нашем журнале.
Автор: Борис Петров
Ветер уныло выл снаружи, пробиваясь сквозь щели в окнах, стремился к пламени свечи холодной стрелой, но, ослабев в теплой комнате, только колыхал ее маленькое гордое пламя.
Герр Штейн неторопливо пролистывал только что исписанные страницы, не вглядываясь в текст. Ему нравилось просто листать свой дневник после заполнения ровным отчетливым почерком своих мыслей, пережитых в течение дня, но скованных рамками формата страницы. Но сейчас в большей степени не формат тяготил заполнение дневника новыми рассуждениями, а нехватка сил. Порой ему казалось, что это происходит не сним, и та вереница людей, прошедших через его руки, та нескончаемая лавина людского горя, непонимания, гнева, ненависти, страха, смерти… все это теперь казалось ему всего лишь сном, кошмарным, а, может, и не сном. Он уже забыл, когда в последний раз нормально спал, ел. Да, надо бы поесть, непременно надо поесть.
От этой мысли у него закружилась голова, живот одобрительно заурчал, подтверждая верность принятого решения. Герр Штейн отложил дневник на стол, он теперь его не прятал как раньше, зачем? Исход был ему понятен уже давно, чем можно его напугать. Пожалуй, только костром, но он надеялся, что не доживет до того.
Взяв подсвечник, он прошел на кухню. Анна заботливо оставила для него уже давно остывший обед, прикрытый чистым полотенцем.
«Ах, Анна, добрая душа, - подумал герр Штейн, зажигая лампу на столе, - неужели ты тоже погибнешь в этом аду?». Он давно просил ее, требовал, чтобы она покинула город, ведь еще пару дней назад можно было бы, но вот ведь упрямая, а теперь поздно, все дороги перекрыты.
Герр Штейн принялся за холодную свинину с картофельным салатом. Несмотря на то, что свинина была совсем холодной и очень жирной, а салат начал уже немного бродить, он давно не ощущал в себе такого здорового аппетита. Он запил холодный обед доброй бутылкой вина. Часы пробили четыре. Спать уже не хотелось.
Организм, подбодренный пищей и изрядной долей вина, заработал с удвоенной силой, разливая по телу приятное тепло. Голова постепенно начинала просветляться, принимая привычную холодность взгляда и ясность ума. Сидя за столом герр Штейн прикидывал в уме, сколько осталось живых в городе. А сколько здоровых? Тут он мог почти точно ответить – ниодного. Кто успел как плотник со своей семьей, покинули город, остальные же либо пьют, либо молятся.
Как протестовал он у бургомистра, требуя запретить Великую Мессу, проведение которой определил сам епископ. Его тогда поразило то, что известный его противник отец Довжик в этом споре принял скорее выжидательную позицию.
Он снова и снова проигрывал в голове этот спор, стараясь понять, что можно было бы сделать, что сказать, но раз разом не находил ничего. Не ища для себя оправданий, считая себя отчасти виновным в том, что после этой чертовой шестичасовой мессы волна поглотила город, герр Штейн, терзая себя воспоминаниями, находил в них здоровую долю фатализма и цинизма, которая была ему теперь так нужна. Цинизм, подогретый вином, возобладал, и герр Штейн принес дневник на кухню и аккуратно начал заполнять сводку по смертности прошедшего дня.
Поступило с симптомами – 67, отпущено домой – 35, умерло -132.
Перо замерло в ожидании. В дверь настойчиво постучали. Герр Штейн колебался. В дверь постучали еще раз, более настойчиво.
Исцеленных – 1.
Герр Штейн оставил дневник на столе, давая чернилам высохнуть, и пошел открывать дверь. В такое время могла прийти только Анна, но стук был явно сильного человека. Он, не колеблясь, открыл засов, давая возможность ночному гостю самому открыть дверь.
Дверь распахнулась, и холодный ветер ворвался в помещение, неся с собой хлопья мягкого мокрого снега.
В комнату вошли двое, закутанные в дорогие плащи. В темноте Герр Штейн не мог разглядеть их лица, но одежда и характерный запах церковных свечей выдавали в них не простых горожан, которые толпами выстраивались у него, прося продать или дать в долг хоть немного той микстуры, которая, как считалось в городе, заговаривает демона, но микстуры больше не было. Небольшая часть была у Анны, но ее давали украдкой только детям.
Сомнений не было – это был отец Довжик, его легко было узнать по фигуреи характерной позе, которую он принимал в любой ситуации. Второй же был, как показалось, тот молодой ксендз, который полгода назад поступил к ним в город. Герр Штейн тогда еще зло пошутил с Довжиком, уж не поменять ли его хотят на свежую кровь?
- Мы можем пройти, герр Штейн? – отец Довжик говорил на удивление мягко, чуть стеснительно, но, не теряя бывалого величия.
- Да, конечно. Пойдем за мной.
Гости прошли на кухню, снимая засыпанные снегом плащи. Молодой ксендз, смущенный, взял плащи и пошел было их вытряхивать на улицу, но его остановил герр Штейн, повесив их на небольшую вешалку, прибитую около дверного проема кухни.
Отец Довжик скользнул взглядом по раскрытой книге, герр Штейн заметил это и жестом предложил ему не стесняться. Отец Довжик сел за стол и стал внимательно читать, аккуратно переворачивая страницы, будто боясь, что буквы осыпятся.
- Я подогрею вино, - герр Штейн вылил пару бутылок в кастрюлю и бросил туда несколько сушеных яблок.
Разлив вино по кружкам, он поставил их на стол, приглашая сесть молодого ксендза. Некоторое время все пили молча, стараясь не глядеть друг на друга, только отец Довжик старательно изучал дневник.
- А что вы без гвардейцев? – спросил герр Штейн после того, как на бледных лицах гостей заиграл теплый хмельной румянец.
- Гвардейцам тут делать нечего пока, - ответил ему отец Довжик. Он закончил читать и теперь с интересом осматривал маленькую кухню.
- А Вы больны, молодой человек, - заметилгерр Штейн, обращаясь к ксендзу, - но я Вам помочь не могу.
- Я знаю, но спасибо, - ответил ксендз, допивая обжигающий напиток. – Но мы просим помощи не для себя.
- Им я тоже помочь не могу, - герр Штейн махнул рукой за стену.
- Не поверите, мы тоже, - ехидно усмехнулся отец Довжик.
- Интересно, а что же привело Вас ко мне?
- Не поверите, вера в бога, - ответил отец Довжик уже без усмешки. ‑ Ведь Вы добились же успеха, не правда ли?
- Успеха? О чем Вы. Вы же сами знаете, все размещены в костелах, я в очередной раз благодарю Вас, отец Довжик за помощь, но все же, там живых нет. Как бы это не звучало чудовищно, но они все уже мертвы.
- Я думаю, что с приветственной частью мы закончили, - отец Довжик потер свои руки, - отец Альтман, расскажите герр Штейну о нашем будущем.
Ксендз начал торопливо, сбиваясь, пересказывать текст приказа епископа. Герр Штейн удивленно вскидывал брови и покачивал головой.
- Нельзя сказать, что я этого не ожидал, но все же.
- Мы с Вами уже тоже мертвы, как Вы изволили выразиться, и особой разницы погибнем ли мы от чумы или от рук палача я не вижу, - отец Довжик зевнул, ему нестерпимо захотелось спать после выпитого.
- Я все же хотел бы не от рук палача, - заметил герр Штейн.
- Я сделаю все от меня зависящее, - доверительно ответил ему отец Довжик. – А ведь я давно хотел Вас сам отправить на костер.
- Так в чем же было дело?
- Не знаю. Вы мне все равно не поверите, но я Вам всегда верил.
- Не поверю, и не верю.
- Это Ваше право. Но давайте отложим в сторону наши разногласия. Наши жизни более не имеют ценности.
Герр Штейн утвердительно кивнул. Молодой ксендз, поправил сутану, готовясь начать говорить. Отец Довжик утвердительно ему кивнул.
- Герр Штейн, мы тут ради тех немногих душ, которые исцелились благодаря Вам.
- Вы действительно считаете, что это было именно исцеление души? Пожалуй, что-то в Ваших словах есть. Но я пока все же не возьму в толк, что вы хотите?
- Как Вы думаете, могли ли мы не знать о том, где Вы прячете детей? Конечноже, мы знаем. Я Вам скажу даже больше, мы охраняем эту тайну. О ней известно немногим, не более десяти человек. Все они подчиняются только мне, - увидев вопрос, отец Довжик добавил, - епископ знает о случаях исцеления, о них знают все. Но где находятся исцеленные, пока я жив, он не узнает никогда.
Герр Штейн с большим удивлением посмотрел на представителей церкви.
- Что же получается, раскол? – Герр Штейн вяло усмехнулся, не особо понимая, зачем сейчас надо было подколоть отца Довжика, видимо сработала многолетняя привычка противостояния.
- Не ехидничайте, не надо.
- Как же вы собираетесь спасти исцеленных? Ведь подступы к городу перекрыты, все дороги заполонили войска, выстилая дороги трупами тех, кто пытается сбежать из города.
- Мы это все знаем, поэтому и пришли к Вам, - молодой ксендзсложил руки на столе в замок и поднял голову к потолку.
- Но я не могу перебросить их через этих бандитов. Проехать можно только по дороге возле старого рынка, и то только до оврага, куда сбрасывают тела умерших.
Отец Довжик и ксендз пристально посмотрели на аптекаря. Тот недоуменно вскинул брови, но пришедшая мысль разгорячила его, заставив задыхаться от волнения.
- Нет, не хотели бы вы, чтобы я их убил? Я не могу этого сделать, слышите, не могу!
- Мы не предлагаем Вам их убить насовсем, - отец Довжик искренне улыбнулся, показывая аптекарю свою открытость и осведомленность.
- Откуда Вы знаете? Хотя глупый вопрос, - Герр Штейн почесал голову, – но я давно уже не занимался, что-то тогда не получилось.
- Что Вам нужно для подготовки зелья? Мы можем помочь исцеленным душам, только убив их, понимаете? Другого пути нет. Из ада можно выйти только мертвым, а уж вдохнет ли Господь в тела новую жизнь, нам неведомо, но мы можем, мы должны в этоверить! – отец Довжик с силой сжал кулаки ихлопнул по столу.
- У нас мало времени, и у меня не хватает запасов, - герр Штейн начал прикидывать в уме, смотря на стену кладовки, словно в этом была необходимость, он и так досконально знал остатки.
- Напишите все, что требуется, сегодня же Вы все получите! – ксендз достал несколько листов и дрожащей рукой протянул ему.
- Хорошо, дайте мне несколько минут.
Пока герр Штейн заполнял, отец Довжик разлил остатки вина.
- Вот, я написал с запасом, - герр Штейн передал листы ксендзу, тот начал внимательно их изучать, уточняя некоторые позиции.
- У нас меньше недели, - отец Довжик поднял кружку и осушил ее. – Что Вам еще требуется?
- Нужен человек в помощь, но чтобы не задавал вопросов. Анну я не могу забрать, но вы же все сами знаете.
- Человек доставит все по списку сегодня как сядет солнце. Он будет в полном Вашем распоряжении. Ему Вы можете доверять больше, чем мне или отцу Альтману.
Герр Штейн поднял кружку в знак согласия и допил вино. Ксендз аккуратно сложил листы и спрятал их под сутаной.
Аптекарь вернулся домой почти за полночь, с трудом пробираясь при свете уходящей луны по давно не убранным мокрым улочкам, стараясь держаться ближе к домам, чтобы не угодить в огромную лужу.
День прошел также как и вчера, а вчера ровно также как и неделю назад. Нескончаемая вереница людских лиц, лишенных красоты, достоинства духа. Страждущие приходили за помощью, многие, кому было отказано, т.к. костел был уже переполнен; и сложившееся было разделение на прежних и тяжких больных превратилось в единый котел людского страдания, насквозь пропахший запахом смерти.
Те, кто могли ходить, помогали добровольным медсестрам кормить тяжелобольных, убирать за ними, обмывать умерших, но сил не хватало.
Отчаявшиеся снискать хоть толику надежды озверевали, норовя плюнуть в лицо доктору или медсестре, поэтому маски приходилось менять довольно часто.
Герр Штейн понимал, что большого толка от масок, да и от его назначений не было. Но внешний вид, серьезность и забота помогали многим уходить спокойно. Случаи агониального бреда снизились, аптекарь определено находил в этом заслугу своего можжевелово-облепихового отвара. Так или иначе, но другого уже просто не было – беда истощила все его запасы, накопленные годами собирательством, выращиванием в своем маленьком огородике возле дома плотника, все было отдано людям. Аптекарь ни разу не пожалел о растрате своих сокровищ, в меньшей степени его сейчас волновала доходность дела.
Основной вопрос вставал о еде и дровах. Склады города худели с той же быстротой, с какой спичка прогорает на ветру. Все ожидали привоза с освещенной земли, так называли земли, ранее свободные для перемещения, а ныне далекие, несбыточные. А привоза все не было, только бургомистр раз в несколько дней кормилнаселение очередной порцией надежды густо сдобренной пустой моралью.
В мыслях о завтрашнем дне, а точнее о том, чем же они будут кормить завтра больных, аптекарь подошел к дому. В животе с надеждой заурчало, он прибавил шагу, Анна должна была ему передать через Франка обед, он настолько к ним привык, что почти бежал домой. В предвкушении он прошел, не заметив пустую телегу с худой лошадью, отворил дверь.
Аптека была открыта, все помещение было заставлено мешками, склянками, мешками с углем, посередине расположилась большая железная печка с тремя большими кастрюлями.
Герр Штейн вспомнил утренних гостей, он совсем забыл об этом, вот уже и память начала подводить, а, может, он просто старался об этом не вспоминать?
Он прошел мимо мешков с углем, стараясь не испачкать платье, но все же краем плаща задел один из них. На кухне послышались голоса, кто-то раздул свет в лампе, двое сидели в темноте, дожидаясь его.
Первым вышел здоровый детина с закрытым наполовину черным платком лицом. Герр Штейн без труда признал в нем Франка и дружески помахал ему. С первой же их встречи он догадался, на кого работает этот костолом, впрочем, это не отпугнуло его. Тем более что Анна питала к этому изуродованному людьми и жизнью человеку теплые чувства, и Герр Штейн отчасти понимал ее, насколькомужчина может понять чувства женщины.
Франк поклонился ему, аптекарь приветливо помахал ему в ответ.
Вторым же из кухни вышел невысокий модой человек с густой черной бородой. У него был колючий острый взгляд, делавший его лицо недоброжелательным.
- Меня зовут Густав, - весело приветствовал он его, бородатое лицо отобразило подобие улыбки, глаза на секунду помягчели, но сразу же вернули себе острые шипы. - Мы с Франком привезли все, что Вы просили, проверьте, пожалуйста, если что-то забыли, тоФранк завтра привезет пораньше.
Франк утвердительно покивал и начал прощаться, делая неуклюжие реверансы, это особенно нравилось детям на старой мельнице, герр Штейн был там один раз сразу после тайного переезда. Тогда же он в последний раз видел Анну, наказав неустанно следить за детьми, тут он и сам справиться.
С кухни донесся запах погрето ужина, в животе в аптекаря недовольно заурчало. Франк жестом показал, что Анна для него все передала. Они распрощались, и герр Штейн остался вместе с бородатым юношей.
Ужина хватило на двоих. После трапезы выяснилось, что Густав остается с ним до тех пор, пока его помощь будет нужна. Выпив по бутылке вина, они быстро сдружились, бородач оказался довольно веселым малым, а лицо ему досталось от бабушки, та была ведьма, шутил он.
Работа спорилась, через несколько дней все было почти готово, оставалось только испробовать результат.
Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.