Вечером в гости к Снежане пришел Жемов. Переступив порог дома, он обвел взглядом скромную прихожую. Тут почти ничего не изменилось с тех пор, как он был тут последний раз. На полу была все тот же палас-дорожка, все те же вышитые салфеточки и шторки. Все та же печь. Все та же мебель. Снежана наливала ему чай все в знакомые чашки.
От девушки, не могло ускользнуть, каким взглядом ее коллега осматривает дом. В этом взгляде было столько боли.
- Удивительно, что она ничего здесь не поменяла. – Сказал Жемов. – И удивительно то, что и ты оставила все так же, как было.
- У меня почти ничего и нет. Я сюда с одним чемоданом приехала. – Ответила Снежка. – Вот все так и оставила. Только фотографии убрала со стен. Если хотите, то можете взять снимки, какие захотите. Я их не выкинула, а в коробку сложила.
- Спасибо. – Кивнул Жемов. – Ты знаешь, стены этого дома многое повидали. И хорошего и плохого. Наверное, все же больше плохого.
Здесь, в этом доме, жила первая красавица в деревне Нюрочка. Все было при ней: и грудь, и попа, и роскошные волосы. Но был у Нюрочки недостаток – характер. Она была как тиран в юбке. Сколько кавалеров у нее ни водилось – все убегали. Жизни всем хотелось спокойной и без попреков. Так и промотала Нюрочка молодые годы. Стукнула ей 40 и уже и в любовницы даже не годилось. Были положе ее и посмазливей, да посговорчивей. И не было у Нюры ничего, ни мужа, ни детей. Сестра у нее была. Та замуж вышла и уехала отсюда. Жила не бедствовала. На машине к Нюре приезжала. На этой же машине с мужем и разбилась. Осталась у нее дочь несовершеннолетняя. Ирочка. Когда Ира сюда приехала, то 16 лет ей было. А мне тогда 17 стукнуло. Увидел я Ирочку и влюбился сразу же. Сказал ей, что как только 18 ей исполнится я ее замуж. Мы были с ней так счастливы. Ходили за ручку. Она называла меня Витенькой. Я ее – Ирочкой. Время тогда такое было. Нежное, я бы сказал. Мы с Ирочкой строили планы.
Но и Нюрка тоже строила планы. А мы, словно ослепли, и ничего вокруг себя не видели. Ирочке исполнилось 17, а мне 18. Я поехал поступать. А когда вернулся, то Ирочка ко мне прилетела. Смеялась. Говорила, что тетушка ее к портнихе водила, и платье ей шьют белое, свадебное. Сказала, что негоже вот так нам ходить. Люди еще чего подумают. Что к свадьбе готовиться нужно. Смеялась тогда моя Ирочка. Говорила, что в Сыктывкаре у нее квартира от родителей осталась. Как свадьбу сыграем, туда переедем. К тому же я там учился.
Когда я дома родителям сказал, что бы к свадьбе готовились, отец порадовался за меня и сказал, что бы учебу я только не забрасывал. И что свадьба мне будет только после первой сессии. А мама моя… Она только горько вздыхала. Начала говорить мне, что бы забыл я про Ирочку. Что не пара она мне. И что не даст нам Нюра быть вместе. Я на маму обиделся. И до самого отъезда на учебу с ней не разговаривал.
Ирочка провожала меня на вокзале. Плакала. Говорила, что платье уже пошито и дома лежит. Ждет своего часа. Плакала и говорила, чтобы сессию я удачно сдал, чтобы мои родители не серчали на нас и благословили. Я уехал на учебу. С легким сердцем.
Мы созванивались с ней. Я бежал после учебы к таксофону, что бы услышать голос любимой. Не было денег, что бы приезжать на выходных. Я же был нищим студентом. И вот позвонил я в середине октября. Нюра трубку взяла а, когда услышала, кто звонит, бросила. Вспомнил я тогда слова матери, что не даст нам Нюра быть вместе. Я тогда позвонил домой. С мамой поговорил. Та сказала мне, что у Ирочки все хорошо. Просто приболела она. Простуда сильная. Вот и не может говорить. Так до конца сессии были какие-то отговорки. Тревожно мне было. Но сорваться с учебы я не мог. Слово отцу дал, что не брошу. Вот и терпел. Сессию хорошо сдал и домой рванул. Помню, были сильные морозы. Снега намело по самые крыши. А я в Сыктывкаре цветы для своей любимой нашел. Красивые, желтые. Когда поезд к Инте подъехал, я почти что выскочил из вагона. Стал глазами ее искать. Но на перроне меня ждали только мать и отец. Ирины не было. Помню, как ветер снег в воздух подымал, и я тогда подумал, что негоже юной девице в такую погоду по улице ходить. Подошел я тогда к родителям. Плакали они меня и обнимали. Я спрашивал про Ирочку. А мать мне:
«Погоди немного, всё дома» - Говорила и плакала.
Я домой влетал. Истолковал тогда слова матери, так, словно Ирочка меня дома у нас ждет. Но там была только радостная сестренка.
«А где Ирочка?» - спросил я тогда зашедших домой родителей. Те переглянулись и отослали сестренку к себе в комнату. Только тут я начал понимать, что случилось что-то. Но что? Я не знал.
Отец мне налил самогону. И себе. И матери. Усадили они меня за стол. Мама цветы в вазу поставила. И начал отец мне рассказывать.
«Когда ты уехал, то Нюра действительно к свадьбе готовиться стала. Люди как раз скотину били. Она к ним ходила про мясо договаривалась. Закупки делала. Гостей звала. Пошел я тогда к ней. И спросил прямо, что происходит-то. Гостей она звала, а нам с матерью твоей, в упор не видела и стороной обходила. Я и спросил ее. Дети жениться собираются, значит и нам с ней надо в мире жить, а не нос воротить. Ради детей. А она как рассмеялась мне в лицо. Бранными словами называть начала. И сказала тогда, что ни ей, Нюрке, значит, ни Ирочке жених такой не нужен. Ирочка ее с богатым Генной гуляет. И уже тяжелая. И свадьбу скоро играть будут. И переедут они в столицу. Будет Ирочка скоро Клопковой. Не поверил я ей. Помнил же сам, как она провожала сына моего и плакала. Как с любви вечной клялась. Говорю ей:
«Зови Ирину! Сама пусть скажет! В глаза ей хочу посмотреть!» - Нюра ухмыльнулась и ушла в другую комнату. Скоро пришла с Ирой. Та стояла прямо как пава. И говорил:
«Идите домой. Я ребеночка жду. Мне волноваться нельзя!»
Я и ушел. За порог вышел и слышал, как Нюрка хохочет. Дома матери и рассказал все. Мы решили тогда, что бы ты глупостей не натворил ничего тебе не говорить. Мать тогда к Нюре пошла. Во дворе они разговаривали. Нюра пообещала, что не станет тебе тоже ничего рассказывать. Ей, вроде как, тоже инциденты на свадьбе не нужны.
А в октябре они и поженились. Вот, соседка наша была и говорила, что столько слез еще ни разу в жизни не видела. Невеста на празднике сидит, и слезы льются без остановки. Говорила, что Нюра на нее и цыкала, и шипела. И даже отвела в сторону и пощечину дала. Но невеста была бледна и несчастна.
А утром… Нашли Ирочку. Повесилась она на дереве, на дубе, который раньше около столовой стоял. Мать твоя сама ее видела. Висящую. Платье белое порвано было, сама она избита была. Говорила мама твоя, что на дереве, на ветке привязана записка была. А в записке… Она обвиняла Нюру и Клопковых в страшных вещах. Она писала там, что в сентябре, когда ты уехал, пришли они, Клопковы к ним в дом. Свататься. А Ирочка тогда рассмеялась и сказала им, что не пойдет она за Генку замуж. Что только тебя любит. И что ты ее любишь. Нюрка ее в комнате заперла. А сама с гостями веселилась. А потом он пришел к ней. И надругался над ней. Нюра Иру не выпускала и пособничала им. А потом она поняла, что беременна. И тогда ей дали понять, что ты такую как она теперь не примешь. Вот и выдали замуж. Но, в первую брачную ночь муж ее новый был пьяный и злой. Избил ее. Она и не выдержала.
Иру быстро похоронили. На следующий же день. Таких быстрых похорон еще никто не видел. Не было ни прощанья. Ничего. В гроб положили и закопали. Записка исчезла. Ничего никому не было. Нюрка стала жить, словно и не было у нее племянницы здесь никогда. Клопковы же к ней стали часто заглядывать»
Такую историю мне рассказал отец. Я их все просто убить тогда хотел. Но, родители мне хорошо наливали, и я напился и уснул. На следующий день я на могилу любимой пошел. Мы с отцом расчистили все, прибрали. Было понятно, что сюда никто не ходит. Я цветы ей принес. Желтые. Ей бы они понравились. С родителей слово взял, что они за могилой Ирочки, как за могилой кровинушки своей ухаживали. А им дал слово, что не буду делать глупостей. Я уехал назад учиться на следующий же день. Так больше и не женился. Ирочка, так и осталась для меня единственной.
Но, вот теперь, когда у меня есть и дневники и записка, я не буду сидеть, сложа руки. Да, времени много прошло. Но, нельзя оставлять все просто так. – Сказал твердо Жемов.
- Ваша история многое объясняет. – Сказала Снежана. – Баба Нюра явно не бедствовала. Жила она хорошо, если судить по ее гардеробу и украшениям. И по бане.
- Она их этой запиской и шантажировала. – Сказал Жемов. – В дневниках она сама и пишет про это. И баню эту она специально построила. Клопковы к ней ходили на помывку. А она смотрела, с кем они приходили, и слушала, о чем говорили. Тут написано, - сказал Жемов, стукая по тетради дневника, - что в бане комната есть, в которой она сидела, пока те мылись. И, в которой прекрасно все слышно и видно.
- Комната? – Удивилась Снежана. Она об этом даже не догадывалась.
Виктор Жемов и Снежана Рогова отправились, крадучись словно воры, в баню. Но заходить с обычного хода они не стали. Должна была быть еще одна дверь. За красивым огромным панно она и была.
Небольшая комнатка со столом и стулом. Стол стоял у углу. И над ним, на двух стенах, в самом веру были смотровые окошки. Девушка посмотрела в каждое из них. Одно уходило в парилку, второе в помывочную.
-Вот блин! – сказала она. – А там же выглядит как обычная вентиляция!
- Да, Нюрка своего не упускала. – Сказал Жемов. В ее дневниках много секретов. И теперь, ими надо грамотно распорядиться.
Рассказ "Страницы прошлого" написан и опубликован на канале "Gnomyik" 4 ноября 2019 г.
Если вам понравился рассказ - нажимайте "палец вверх" и подписывайтесь на канал
Читайте так же рассказы "Тихоня"