Несмотря на то, что слова "психическое здоровье" до сих пор оставались незамеченными, они используются в сегодняшних публичных дискуссиях неоднозначным и противоречивым образом.
С одной стороны, мы слышали об этом: "психические расстройства". Где "психическое здоровье" означает состояние идеального самообладания и психической гармонии. С другой стороны, мы слышим о необходимости осведомленности о психическом здоровье, или необходимости положить конец "стигматизации психического здоровья". Или как "психическое здоровье влияет на всех нас".
Теперь слова "психическое здоровье" относятся к патологическому состоянию, которое соответствует точной противоположности его изначальному определению.
Может показаться удивительным, что психоанализ должен быть противопоставлен идее "психического здоровья". Похоже, что "говорящее лекарство" доктора Фрейда имеет именно "психическое здоровье" в центре внимания. Но несоответствие между психоанализом и любым лечением, основанным на теории "психического здоровья", лежит в их соответствующих историях.
Именно в "разговорной" части "говорящего лекарства" и проявляется фундаментальный разрыв психоанализа из этой психиатрической традиции.
Для психоанализа человек является принципиально нездоровым субъектом, порождая в своей основе незаконное желание и преступление Эдипа. Каждый человек несет в себе хроническую непристойность по своей сути, которая напрягает и постоянно подрывает функцию цивилизации.
Эго-психология
Эго-психология, как следует из ее названия, была направлением, чей метод лечения сосредоточен на эго пациента, основанный на более поздней "структурной модели" психики Фрейда - той, которая отвечает за бесчисленные поп-психологические неправильные интерпретации его работы, что сводит его к личности, эго и суперэго.
Эго-психология действовала на убеждении, что целью анализа было укрепление этого эго, или его здоровой части против мира, требующего его интеграции и адаптации, с помощью тестирования реальности, импульсного управления, влияния на регулирование, и в конечном итоге синтез тысяч природных потрясений, которые общество представляет для самого эго. Эго воспринимается как кристаллическая вершина человеческого существа, идеализированный компонент психики, в которой любой конфликт потенциально может быть локализован, сведен на нет и трансцендентен.
Эго не является невинным или врожденным компонентом человеческого разума, а формируется, когда младенец впервые воспринимает свое отражение в зеркале; в восторге от моторной координации и формальной симметрии тела, которое он видит. Ребенок идентифицирует себя с образом, как побег от несчастной хрупкости и несогласованности первых месяцев жизни. Но положительный эффект от интеграции этого образа обходится недешево. Эта идентификация требует, чтобы ребенок спутал свое существо с миражем, мимолетным призраком совершенства.
Эго - это маленькое семя "психического здоровья" внутри каждого из нас, маленький сладкий буржуазный субъект, чья интеллектуальная координация и стойкость достигла морального господства над их отвратительными побуждениями, беспокойными страстями и асимметричными желаниями. Субъектом "психического здоровья" является эго - идеальный образ, с которым субъект ложно отождествляет себя, чтобы спасти себя от истинного хаоса своего бытия. Именно этот нарциссический мираж совершенной личности является проблемой. Эта фантазия целостности, единства, довольства и единения с окружающей средой не только безнадежно восстановительна, но и основана на суицидальной агрессии.
Очевидный контраргумент в поддержку дискурса о "психическом здоровье" будет отдавать предпочтение его практической эффективности; он, несомненно, предлагает нам наиболее эффективные средства признания человеческих страданий и управления ими. Но именно эта утилитарная прагматика чужд субъекту бессознательного. Направление эго ставит себе целью "здоровье", но здорового ума не существует.
Существование бессознательного - знание, которое вы не знаете, - гарантирует, что для нас, людей, не существует морального или даже механического застоя. И просто попробуйте посмотреть, что произойдет, если вы введете "здоровье" через черный ход под видом "процветания" или что-то в этом роде - повторяющиеся кошмары ветерана войны заставят эту идею недолго работать. Твое бессознательное не хочет процветать. Этого не случится. Оно даже не признает "тебя" за то, что твое эго считает "тобой".
Психоанализ меняет цель лечения от лечения к признанию истины и удовлетворенности тем, что эта истина приносит. Это означает, что психоанализ может распознать истину невозможного мира, в котором живет наше поколение. Психоанализ признает опыт на грани речи, от которой страдает наше поколение, что мир не может продолжать идти своим нынешним путем; что он торопится к гарантированному уничтожению, но что способность любого отдельного человека постичь его многочисленные пороки была окончательно запрещена. Правда, антиутилитаризм психоанализа делает его учреждением, построенным для такого типа мира, делает курс лечения, как знал Фрейд, бесконечной, невыполнимой задачей высочайшего качества.
Но невозможность психоанализа существует в сублимированном регистре, как инверсия невротического ада из его обычных проявлений. Она служит для того, чтобы возродить нас в мире жизненно важных, срочных возможностей в соответствии с истиной нашего желания. Если невозможная бесполезность является симптомом нашего времени, то невозможное лечение психоанализа - это инверсия, на которой зиждется судьба нашего времени. Объект желания, вписанный в немые, бесполезные страдания этого симптома. Если наш разум не должен быть здоровым, то только психоанализ может распознать наши неудачи в установлении их истины.