Всё вроде было хорошо. Магазин заработал, и Мидо трудился там в поте лица, приезжая покушать, передохнуть и переодеться.
Меня берегли, как китайскую вазу.
Продукты всегда привозились, если мне куда-то захотелось пойти, приезжал брат и сопровождал неотступно. Мои вещи стояли нераспакованными, подключили только стиральную машинку (в квартире стоял допотопный цилиндр к которому я не знала с какой стороны подойти) и компьютер. С интернетом почему-то были проблемы, хотя несколько раз приходил мастер и что-то там ковырял и настраивал. В процессе перевозки повредился жесткий диск, полетела большая часть моих программ, всё поменяли на английский язык, мне оказалось мало что доступно. Выручали привезённые книги, видеокассеты с родными сердцу фильмами, наличие зверушки, которая через пару дней уже освоилась и как всю жизнь тут жила (также она чувствовала себя в машине, в номерах отелей, привыкла, словом, к переездам).
Но я стала скучать.
Мидо пропадал в Магазине всё больше и больше.
Да, он часто звонил, я приезжала на часок-другой, но, в основном, я была дома одна. Это напрягало. Я, конечно, понимала, насколько ему тяжело, как много времени требует магазин, как приходится ездить по фабричкам, чтобы в изделии что-то поменяли, подделали. Опять же, вывеску с названием меняли (у меня был приступ скромности и вместо своего имени я попросила назвать магазин "Хабиби").
Мидо был полностью вымотан, приходил поздно и просто падал от усталости.
Через месяц такое положение вещей достало меня окончательно и я решила серьёзно поговорить с Мидо. Мне было клятвенно обещано, что ситуация будет немедленно исправлена, он и сам больше так не может, очень скучает по мне. Вот только есть проблема. За магазин в Сафаге Мидо отдал последние 2 000 позже основной суммы и, поверив в честность и порядочность продавца (я помнила те милые семьи в Сафаге и бывшего хозяина магазина), который притворялся нашим другом, Мидо не взял расписку за получение этих 2 000. Теперь этот негодяй требует деньги, грозит отобрать наш магазин и засадить Мидо в тюрьму. Его не останавливает даже то, что у Мидо беременная жена. В ближайшие дни Мидо придётся разбираться с этим вопросом и, соответственно, мотаться в Сафагу. Через несколько дней этих поездок, нервотрёпки, его обечённого
"Я не сяду в тюрьму, я лучше умру... Ладно я, но как же ты, как же наш ребёнок, он останется сиротой..."
Пока он ещё на свободе надо срочно написать завещание на меня, его очень волнует, как я с ребёнком буду без него жить. Надо чтобы я как можно быстрее уехала в Каир, там обо мне позаботится его семья. Эти разговоры доводили меня просто до истерики. Ни в какой Каир к его папе я ехать не собиралась.
В крайнем случае, я уехала бы в Россию, к маме, срок беременности был небольшой и перелёт меня не сильно пугал. Обстановка нагнеталась.
Телефон Мидо всё чаще был "вне зоны", он был категорически против, чтобы я выходила куда-то одна, и я просто сходила с ума от всего этого, сидя в четырёх стенах. Теперь я уже старалась приехать в магазин при любой возможности. Я просто сидела в сторонке с журналами, с какой-нибудь игрой, лишь бы не быть наедине с собой и со своими волнениями.
Многое начало настораживать.
