Всё могло закончиться страшно.
Дело было году в 78-м. Мы ехали в отпуск. На море в Прибалтику, в первый раз всей семьей на своей машине, какое счастье! Мы с братом на заднем сиденье «Жигуленка» пищали, пихали друг друга в бок, ругались, мирились, делили еду, опять ругались, плакали, обнимались. Дорога от Москвы до Минска для родителей была ужасной – как я теперь их понимаю! Под Смоленском решили заправиться. Бензин стоил 4 рубля за 10 литров 93-го. Звучит, как сказка! Папа взял у мамы деньги и счастливый, что может отдохнуть от детского визга, вышел из машины. Мама обернулась к нам и начала нудить: так вести себя нельзя, мы отвлекаем папу от дороги, всякую родительскую шнягу, которую так любят подростки всего мира. Потом вдруг замолчала.
─ Ну-ка, сядьте на пол и не высовывайтесь!
Ага, щас! Мы с братом прижались носами к стеклу. На полдороги от кассы папу плотным кольцом окружили цыганки ─ хоровод цветных юбок, немыслимых кофт, платков, украшений. Меж женщинами шныряли босые пацанята. Одна цыганка уже держала папу за руку. Мы увидели, как в соседних машинах захлопываются дверцы и поднимаются окна. Стало не по себе. Мама наоборот ─ опустила стекло, и мы услышали:
─ Позолотить ручку надо, мой сахарный… Положи в ладошку деньги, иначе бог тебя не услышит, сожми крепко и держи, вот так, ─ цыганка накрыла папины руки своими. ─ Вот теперь, золотой мой, нагадаю тебе здоровья крепкого, дороги лёгкой…
Папа стоял, как завороженный, и послушно выполнял все их указания.
─ Мам? ─ мы с братом перегнулись через сиденье. Папа в жизни ни в какую мистику не верил! Где он и где цыгане?
─ Дети, сейчас лучше не вмешиваться, ─ руки у мамы слегка дрожали.
Папа тем временем раскрыл ладонь и удивленно на нее уставился ─ денег в руке уже не было, цыганка водила грязным ногтем по линии папиной жизни.
─ Светит тебе, голубчик, дорога дальняя… Из казенного дома ты уйдешь, будет тебе счастье…
─ А ну стой! ─ вдруг резко крикнул папа. ─ Деньги мои где?
─ Какие деньги, алмаз мой яхонтовый!
─ Сама сказала, сожми в кулаке! ─ кричал папа.
─ О боже! ─ простонала мама. – Надо сматываться! Видите кусты за кассой? Там наверняка их мужчины. Сейчас выскочат, у них ножи!
─ Ничего не знаю про деньги! Плохие они были, со сглазом! Боженька забрал от греха! ─ гадалка быстро лопотала, закрывая лицо от папиного крика. Остальные цыганки начали заходить папе за спину. Дети выстроились кругом и хором заголосили, размазывая по лицам слезы и сопли, не забывая при этом хватать папу за одежду.
─ Ах, не знаешь! Про дорогу дальнюю знаешь, а про деньги – нет? Как же! А ну отдавай мои 10 рублей! Я тебе сейчас покажу – боженька забрал!
С папы будто слетел морок, он как-то сразу вырос на полголовы и наступая, нависал над цыганкой. Ее соплеменницы озирались по сторонам, действительно ожидая подкрепления. Мама отстегнула ремень. Брат вцепился ей в плечо. Папа продолжал орать:
─ Я сказал, деньги верни! ─ он рычал так, что с кустов посыпались листья. Папа даже поднял «позолоченную» руку, почти навалившись на гадалку. Мы с братом гордо переглянулись: сейчас выскочат цыгане, а папа – наш классный папа ─ разбросает их одной левой! Но подмога все не появлялась. Машины одна за другой поспешно покидали поле битвы. И вдруг произошло невероятное ─ главная цыганка сунула руку куда-то под одну из юбок и вытащила мятую купюру.
─ Да забери, ирод! Не нужны мне твои бумажки! Чтоб тебе дорога колом встала!
Она ещё что-то продолжала кричать, но папа уже рванул с места. Маму трясло.
─ Ну вот! ─ папа довольно бросил скомканный червонец в лоток между передними сиденьями. ─ Я всегда говорил: меня невозможно надуть.
─ Ты сошел с ума! ─ мама всё никак не могла успокоиться. ─ Я для журнала только что сдала статью про цыган. Помнишь, я рассказывала? Меня цыганские бароны принимали, так они рассказали мне, как работают такие группы, не под запись, конечно… Женщины, дети, куклы вместо грудничков – всё отлажено. А рядом – обязательно мужчины, и если что пойдет не так… А у нас дочка с сыном в машине! Ты об этом не подумал?
─ Ну да… ─ папа покосился на маму. ─ Я так разозлился, что всё позабыл. Ну и где же они были, мужики-то?
─ Вопрос не в этом, ─ мама уже успокоилась и теперь крутила в руках отбитую папой «десятку». ─ На сколько, говоришь, ты заправился?
─ 15 литров на семь рублей. А что?
─ А то! Я тебе дала десять рублей. Ты расплатился в кассе, пошел обратно, тут цыгане, они забрали сдачу – три рубля. Так?
─ Ну?
─ А ты с них стряс десятку! – мама бережно расправляла в руке красно-желтую купюру. – Ты, дорогой, только что совершил невозможное ─ ограбил цыганку!
─ Вот чёрт! ─ папа почесал затылок. ─ Вернуться, что ли? Надо бы отдать.
─ Вот уж нет! Скажи спасибо, что живые остались! Рули уже, бандит с большой дороги!
Доехали мы, кстати, без приключений. Не сработало цыганское проклятье. Наверное, десятка та заговоренная была.