Большинство религий негативно реагирует на убийства. А еще хуже – на самоубийство. Но военным по роду своей деятельности приходится как-то выкручиваться в сложившейся ситуации. В старину им проще было выдумать собственную религию (как европейские рыцарские ордена) или трактовать как-то хитро то, что имелось. Совсем же отказаться от религиозного сознания выходило куда опаснее – безбожников в обществе не терпели. Но очень любили, когда привычный уклад кто-то охраняет.
Японцы, в свою очередь, все трактовали не так, как большинство европейцев – сказалась длительная изоляция их мирка. Такая особенность на базе религиозного воззрения дала интересный результат. Буддизм с его учением о серии перерождений дал повод полагать, что в какой-то степени своей судьбой можно управлять. И настоящие преданность и служение в том, чтобы следовать за своим господином и в следующей жизни. Таким образом, когда господин (сюзерен) погибает по какой-то причине, имеет смысл последовать за ним. Так родилось учение о сеппуку. Или, как его чаще называют, харакири.
Постепенно подобный способ свести счеты с жизнью – элитарно-сословный по меркам региона – стал применяться во всех случаях, когда затрагивались вопросы чести. Такой выход в каких-то ситуациях являлся единственным возможным с позиции спасения репутации семьи. И собственной посмертной. В противном случае – бесчестье. И практика довольно быстро приобрела масштабы катастрофы.
Ритуальные самоубийства стали угрожать самому существованию сословия. Смерть очередного сёгуна сильно ударяла по самурайской популяции – следом за господином на тот свет отправлялись все его вассалы. Отказаться было нельзя. Дело дошло до того, что пришлось запрещать это законодательно.
В 1657 году Набэсима Мицусигэ запретил своим вассалам умирать в знак верности. Через шесть лет Токугава Иэцуна издал аналогичный закон. Что-то подобное происходило в Европе. Но там боролись с дуэлями. Любопытно, что, когда институт дуэлей в Европе сошел на нет, его пытались вернуть законодательно – из-за падения уровня морали среди целевой аудитории. Похожее произошло и в Японии. Впрочем, время самураев проходило, что понимали и сами участники действа. Но многие продолжали цепляться за надежду, что неизменность мира можно сохранить увещеваниями.
Сам Набэсима Мицусигэ после смерти господина не совершил ритуал сеппуку – об этом его попросил сам почивший. С другой стороны, жить как прежде не получалось, ведь его обязанности, которые вдалбливались с детства, вдруг получили неожиданную корректировку и стало непонятно, как же поступать. Другой самурай (вассал Набэсимы, между прочим), имя которого Ямамото Цунэтомо, уединился в монастырь, позднее и вовсе сменив жизнь в монастыре на отшельничество в горах. Прожив около восьми лет в горах, он вновь вернулся к людской жизни и много беседовал со своим другом-самураем о жизни и своих выводах, сделанных в пору отшельничества. Друга звали Цурамото Тасиро. Оценив по достоинству идеи и афоризмы схимника-мудреца, Тасиро записал и издал их отдельной книгой. Так появилась "Хагакурэ" или "Сокрытое в листве".
В ней нашлось место афоризмам и притчам, изречениям видных людей и их толкованиям, житийных историй и рассуждений о долге. По сути, это была концентрация бусидо – кодекса поведенческих правил самурая, до той поры не оформленных как единый сборник. Собственно говоря, до появления этой книги морали самурая как таковой не существовало. И забавность ситуации в том, что сами самураи поверили в эту книгу. Точнее, в то, что она проповедовала.
Безусловно, многие постулаты сочинения труднопонимаемы для европейца. Книга требовала отречения от жизни как таковой и воспевания смерти как единственно возможного конца. Если мы все умрем, то какой смысл считать себя живым и стараться выжить? Будь готов ежесекундно к вечному, и тогда тебе откроется жизнь во всех проявлениях. Жизнь – это только мгновение.
Надо полагать, что оба друга – мыслитель и его добровольный секретарь – свято верили в то, что создают. Идеи книги резонировали с их внутренним настроем и наполняли их жизнь смыслом, которое они утратили из-за привычки верности и невозможности поступать по законам их закрытого мира. Так появилась эта религия самурая. Сказка по сути, но прекрасная и таинственная, как все сказки и религии мира.
Мир самураев уходил. Ему оставалось чуть больше столетия. Ямамото Цунэтомо просто старался остановить мгновение. А в результате оставил человечеству добрую память и добрую книгу. Книгу, в которой на каждой странице смерть.
Много лет спустя другой писатель – Юкио Мисима – попытался вновь вернуть общество к канонам эпохи расцвета самураев. Это была абсолютно бесполезная, ненужная затея. И ее инициатор в конечном итоге получил то, что и должен был получить – сеппуку. Такие уж у японцев сказки или понимания того, какими они должны быть. Просто не все люди осознают, что мир меняется и становиться на пути его перемен просто бессмысленно, хотя и привлекательно из-за глупого идеализма отдельных людей.
В местности Камигата люди, выходя посмотреть на цветы, берут с собой завтрак в небольшой коробочке. Когда приходит время возвращаться домой, они бросают коробочку на землю и топчутся по ней ногами. Это одно из моих воспоминаний о пребывании в Киото. Во всех вещах важен их конец. ("Хагакурэ", Ямамото Цунэтомо)
Обязательно делитесь статьей и ставьте "пальцы вверх", если она вам действительно понравилась!
И не забывайте подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала