После неудачного прорыва из окружения 25.06.1942 года мы 3 командира и 2 бойца 830 артполка 305 дивизии решили уйти в тыл к немцам, подождать пока все успокоится, а затем перейти через линию фронта в более менее стабильной обстановке. Шли по карте, пока она была. По лесу подошли к большой поляне. Обходить, сил нет, пошли прямо, вдруг я заметил в конце поляны вооруженных людей и сбоку по опушке перебегает еще одна группа, отсекая нас с тыла от леса. Мгновенно обсуждаем! Вариант плена даже в голову ни кому не пришел! Решили, подойти насколько подпустят и драться! Из-за постоянного голода я уже стал плохо видеть, в течении последних полутора месяцев питались одной травой, но все же вижу, на немцев не похожи, форма - кто в чем. Иду и думаю – стрелять или нет? От отсекающей группы отделился человек и крикнул: « Не стреляйте! Мы свои!».
Руки с оружием опустились. Прошли прямо в лес, нас окружили. Оказалось, что это остатки двух наших партизанских отрядов, и они после выполнения задачи выходят обратно к линии фронта. Задача заключалась в подрыве железной дороги, они попали в засаду, были окружены и рассеяны, оставшиеся возвращаются на базу. Командир проверил наши документы и предъявил свои. Партизаны рассказали, что их набирали в госпиталях, формировали отряды и переправляли через линию фронта в тыл к немцам с различными задачами, по выполнении которых они возвращались обратно. Их было человек 15. Мы с радостью присоединились к ним.
Партизаны хорошо ориентировались на местности и знали положение дел в окрестных деревнях. Бойцы отряда вообще были здоровее нас, а мы опухли от голода и еле переставляли ноги. Питание в отряде было такое, утром старшина растворял в нескольких котелках муку, из расчета по две ложки на человека ее варили, вообще без всего, и ели, вечером в том же порядке. В течении дня постоянно жевали траву. Для нас полтора месяца питавшихся одной травой это был царский рацион, и мы почувствовали себя покрепче.
Два раза на наше расположение нападали русскоязычные каратели. Один раз убили часового и ранили одного из наших окруженцев. Во время второго боя старшина отряда с двумя партизанами убежали. В ходе боя поняв, что нападавших не так и много мы поменялись с ними местами и рассеяли их, долго преследовать не стали, и они растворились в лесу. После боя командир партизан отозвал меня и спросил: «Что будем делать с группой драпанувших?». Я, ответил: «Расстрелять!». А он в ответ:
« Будем за это расстреливать, скоро останемся без бойцов». Через полдня мы догнали сбежавших. Командир их отчитал и мы, как ни в чем не бывало, пошли дальше.
22 июля 1942 года подошли к переднему краю, выслали разведку. Они вышли к передовой и наметили место перехода. В сумерках потихоньку выдвинулись к месту прорыва
Пошли без дополнительной разведки. Впереди один партизан и я, за нами, на расстоянии видимости — остальные. Подошли к немецкой первой линии. Слева и справа пулеметные точки, между ними в грязь положены жерди, по которым ночью немцы перемещаются, ближе к правому дзоту на кольях висят резиновые сапоги— сушатся. Партизан мне говорит: «Надо сапоги забрать». Подбежал, схватил сапоги, и мы рванули вперед. Отбежали метров 10, тут из дзота выскочил задремавший видно фриц, что-то заорал и бросил гранату, она взорвалась между нами. Партизана убило осколком, а меня оглушило. Я залег и быстро пополз вперед. Пулеметные точки ожили и открыли бешеный огонь, к которым добавились немецкие автоматчики. Особенно старался пулеметчик справа, наверное, фрицу за сапоги стало обидно.
Остановился отдышаться, перевернулся на спину – пулеметные и автоматные трассы идут сантиметрах в 30 надо мной - завораживающее зрелище… Белые ночи кончились было довольно темно, боясь не туда заползти, стал прислушиваться, слышу, ответил наш «максим» пополз на звук его выстрелов. Полз довольно продолжительное время и наткнулся на дзот с пулеметом. Забрался за него, встал и тихо подошел к выходу, из него вышел наш боец увидел меня и попятился, как от приведения. Вид у меня действительно был ужасный. Я кратко объяснился и уточнил где командир. Тем временем подтянулись остальные оставшиеся в живых, перевели дух и пошли, куда указал пулеметчик. Идем по ходу сообщения, все в лохмотьях, опухшие от голода, вшивые, грязнее грязного солдаты дают на ходу нам сухари и махорку. Несмотря на предупреждение, не есть, жуем потихоньку. Проверили людей! При переходе из 18 человек четверых убило, двое пропали, пять человек вытащили раненых.
Увезли нас в штаб дивизии, помыли в бане, в ней я потерял сознание, затем уснул и спал двое суток, а проснулся — ничего не болит… организм молодой и восстанавливался довольно быстро.
МНЕ БЫЛО 19 (ДЕВЯТНАДЦАТЬ) ЛЕТ!!!!
Из воспоминаний командира батареи майора Доброва А.С.