Этот рассказ - живая ретроспектива причудливых, порой неочевидных, забавных или серьезных событий и фактов, по своему важных для становления и развития проекта Ecolodge Camp пространства, с которым все эти годы так тесно связана моя жизнь. В этой публикации, в основе которой лежит интервью для журнала Vegetarian и моя добрая память я поделюсь с вами историей, философией и опытом создания и управления йога-кемпингом в Индии с 10 лет ретроспективы.
Пожалуй самая романтическая часть истории, в которой сейчас я нахожу неочевидные предпосылки к возникновению в моей жизни Эколодж, относится ко времени моей юности, за долго до первого путешествия в Индию. Дикий пляж, искусственные пальмы из стволов березы и пучков сухой травы в качестве кроны, обособленное пространство вдалеке от цивилизации, а рядом лишь маленькая деревенька, чувство свободы и защищенности среди единомышленников - этим далеким прообразом будущего эко-поселения был Казантип 2004. Свобода, хоть и ограниченная моим о ней узким представлением, давала смутную надежду на то, что однажды я пойму кто я, и чего на самом деле хочу от жизни.
Спустя годы, в бытность моего становления в бизнес-консалтинге, которому, к слову, было не суждено состояться, я вновь пережил подобные ощущения близости к источнику, обратившись через процесс создания тренинга к психологии и восточной философии. Поиск ключа, открывающего двери собственного предназначения по истине трудоемкий и захватывающий процесс. Настоящим прорывом в нем для меня стал тренинг личностного роста "Точка отсчета", на который я попал от ВЭШ СПГЭУ, где проходил проф. переподготовку по специальности тренинг менеджмент.
Перед тем как стать участником программы я заполнил анкету, в которой, среди прочего, указал, что одной из моих актуальных целей является путешествие в Индию. Эффективность проделанной на тренинге работы оказалась на столько высока, что воплощению этой цели не смогли противодействовать даже выпускные экзамены и защита диплома в ВЭШ. Я попросту не явился на них, спонтанно отправившись с друзьями в Индию со стодолларовой бумажкой в кармане. Нечто вроде передачи "Орел и решка", только продолжительностью в пол года.
Первой яркой сценой из этого реэлити-шоу был наш отъезд из России. У стойки регистрации нас встретили шампанским, свежей клубникой и фонтаном топлёного шоколада. Авиакомпания праздновала свое мировое первенство, а мы - начало незабываемого, подарившего смысл жизни путешествия.
Первое осознанное желание управлять заведением возникло еще на заре моего путешествия, на пляже Арамболь в северном Гоа. На меня произвел впечатление англичанин, который с характерным хладнокровием, достоинством и обаянием орудовал на всех фронтах крохотного шэка из 2-3 бунгало и ресто-бара, среди кутерьмы разношерстной гоанской пляжной публики. Вероятно, именно эта искорка гордости за свое дело, за возможность быть хозяином, и при этом получать удовольствие, служа своим гостям, которую я уловил в его взгляде, заставила меня защищать такой род деятельности и приверженность ему от скепсиса моих компаньонов по приключению.
Через 3 месяца странствий, когда кроме потрепанного издания «Lonley Planet India», бывшего моей карманной Библии, и кармы, ничто более не влияло на выбор маршрута, я очутился в Гокарне, ставшей для меня источником силы и вдохновения на все последующие духовные искания и материальные свершения.
Гокарна предстала передо мной специфическим сплавом шиваитского аскетизма и мистицизма с раскрепощенностью и свободными нравами хиппи. Строгие порядки, поддерживаемые сотни лет поколениями потомственных священнослужителей индусов в сердце города, тесно соседствовали и переплетались с жизнью колоритного пляжного этноса путешественников-европейцев.
Энергетика места была такова, что оно как магнит притягивало творческих и свободолюбивых личностей, образовывавших некую изотерическую богему, порой проявлявшую себя в довольно смелых проектах вроде возведение "Храма Мира" и тому подобное. Одним из таких проектов был йога-центр Намастэ, бывший оплотом русских поселенцев Гокарны. Это место расположившееся на самой вершине холма, между деревней и чередой пляжей, я стал посещать каждый понедельник с регулярностью, которой могли бы позавидовать мои бывшие работодатели.
Дело в том, что в этот день идейные вдохновители Намастэ организовывали приводившую меня в замешательство и одновременно невероятно притягательную программу - пуджу. Суть ее заключалась, как я узнал позднее, в воздаянии благодарности Шиве путем совершения нехитрых ритуалов, совместного воспевания посвященных ему молитв и раздачи от его имени угощения всем присутствующим. Действие происходило на территории центра в уютном садике, окруженом естественной растительностью, включая раскидистое баньяновое дерево, придававшее атмосферу собрания святых мудрецов. Эта атмосфера вызывала у меня трепет от соприкосновения с неизведанным притягательным миром изотерики.
На тот момент пуджа была для меня исключительным культурным явлением не имеющем сходства ни с чем, из моего предыдущего жизненного опыта. Главным образом то, что философию и практику индуизма, ставшего для меня откровением, преподносили мои соотечественники на базе вполне себе материального предприятия, йога-центра, оставило судьбоносный отпечаток в моей памяти.
Скромная и однообразная жизнь в Гокарне вскоре наскучила нам на столько, что мы с моим тогдашним попутчиком Сергеем стали подумывать о поездке на дикий пляж, маячащий на горизонте, дабы удовлетворить все еще неутихающую жажду приключений и пожить дикарями. По нашему замыслу мы должны были спать под звездами, питаться добытыми с пальм кокосами и пойманными на пляже крабами, поэтому никаких вещей и провизии мы с собой не взяли.
Ближе к полудню лодка высадила нас в начале протяженного и безлюдного пляжа в небольшой бухте за утесом, вдававшимся метров на сто в море. Когда лодка отчалила, а мы двинулись вдоль берега, усеянного останками растительности, принесенными из джунглей рекой, впадавшей поблизости от этого места в океан, нами овладело ликование и детский восторг. Думаю каждый мальчишка, представляя себя Робинзоном, оказавшимся на необитаемом острове испытывал подобный прилив безрассудного веселья. В таком настроении прошел оставшийся день.
Лишь на склоне дня, пройдя этот и соседние пляжи туда и обратно, мы почувствовали усталость и голод. Именно в этот момент навстречу нам попались двое индусов, первым делом спросивших не русские ли мы. Немало удивившись их проницательности, мы выяснили, что стоим практически напротив места, где живут уже некоторое время русские поселенцы. Этот факт одновременно и удивил и обрадовал и отчасти разочаровал нас, так как с самого начала мы возомнили себя первопроходцами.
Первое впечатление о месте было противоречивым и сумбурным. Переступив границу из живой изгороди, отделявшую пляж от территории кокосовой рощи, мы оказались свидетелями необычного зрелища. Напротив незавершенного бамбукового строения, представлявшего собой нечто вроде штаба революции банановой республики и одновременно камбуза, в гамаках или просто на песке расположились ожидающие ужина поселенцы. По растерянно-недоверчивым лицам нам стало понятно, что у них что-то пошло не так, а мы лишь привнесли своим появлением дополнительное беспокойство.
Одна из женщин объявила нам, что в процессе приготовления пищи закончился газ, и обвела красноречивым взором около 10 присутствующих там персон, по неведомым нам причинам игнорирующим это происшествие. Своим недвусмысленным высказыванием она дала нам понять, что только чудо может позволить ей угостить нас сегодня ужином вместе с остальными коммунарами.
Дальше все происходило как во сне. Дружелюбные лица совершенно незнакомых людей, отдающих нам с Сергеем свой домашний газовый баллон, мотоцикл из деревни обратно во тьму кокосовой рощи, удивление и плохо скрытая зависть в глазах поселенцев, скромный ужин, щедрые рассказы озаренного поэта, невзрачная брошюра его стихов, матрас на крыше бамбукового строения, шелест пальмовых листьев сквозь которые заговорщически подмигивают южные звезды и поверх всего этого, как предсказание гадалки, как карта зарытого на острове клада, фраза: договор аренды истекает через неделю..
Вернувшись в лагерь, оставленный наконуне первыми поселенцами, я сразу почувствовал, что у нас, после долгих скитаний по Индии, наконец появился дом, и какой! Пиратский фрегат, разбитый пушками адмиральского флота и выброшенный морем гнить на мель.
Верхняя палуба со сломаными мачтами стала моим пристанищем, Сергей занял бывшую капитанскую каюту с бамбуковой кроватью и трещавшим, проваливавшимся полом. Натянутые в ней под потолком ткани, провисавшие под грузом бамбуковой муки, напоминали сброшенные и обветшавшие паруса. Нужно отдать должное, что во всем лагере это было лучшее и автономное строение, по обе стороны от жилого пространства имелись две пристройки, кухня и душевая. Остальные сооружения частично не завершенные, а частично пожираемые прямо на глазах древесными жуками - потрескивание пережевываемого бамбука было отчетливо слышно в штиль - были аварийно-опасны.
С разрешения опростоволосившегося фермера, выдававшего себя соучередителем проэкта и прогоревшего в одночасье благодаря кароедам и дармоедам, мы стали официальными поселенцами и проживали в нашем потрепаном фрегате примерно за 70 рублей в сутки.
То была пора полная вдохновения, творчества, глубоких размышлений о жизни, планов на будующее, самовоспитания и самопознания. Уже более месяца мы находились в кокосовой роще, организовывая свой быт, распорядки и ритуалы. Утром мы купались, завтракали и расходились по разным концам лагеря, чтобы не мешать друг другу проживать свой ежедневный урок одиночества.
Сергей мастерил что-то из подручного материала или занимался диггерством в оставленных всеми без внимания руинах несостоявшегося поселения "Блаженство", как именовал его наш новый знакомый, неудачливый бизнесмэн, Шивананд. Я в основном посвещал время работе над дневником, который вел с начала приезда в Индию и пытался воскресить в памяти и зафиксировать пробелы в повествовании. Были у нас с Сергеем порой и совместные проэкты, такие как добыча кокосов, например. Мы соорудили на одну из самых низких пальм веревочную лестницу, благодаря которой добрались до плодов, но вот открывать их оказалось ни чуть не проще, чем доставать с пальмы.
Иногда, чтобы разнообразить отшельнический быт, мы выбирались в небольшой торговый городок, Кумта, расположенный в 15 км к югу от лагеря. В один из таких походов Сергей и я возвращались домой пешком по обочине проселочной дороги. Мы прошли чуть меньше половины пути, когда рядом с нами притормозил старый громоздкий мотоцикл, на котором восседал высокий подтянутый европеец на вид около 50 и предложил подбросить нас. Я сразу согласился, а Сергей предпочел продолжить свой путь пешком. Этот выбор стал для меня и для витающего еще в непроявленном состоянии Эколодж поистине определяющим.
Паншоу, так представился мне мужчина с лицом напоминающим утес, истрепанный ветрами странствий, и открытым вызывающе-прямым взглядом полевого командира повстанцев, сообщил мне, что проходит курс лечения в аюрведической клинике в нескольких километрах от нас. Узнав, что я русский, Паншоу стал обращаться ко мне не иначе как Comrade Popov, что мог значить для него этот собирательный образ, я не берусь судить. Подбросив меня до лагеря он, бегло взглянул на место и ретировался, пообещав заглянуть в другой раз более обстоятельно.
В наши последующие встречи мы придерживались нового для меня негласного правила - проводить время с пользой, избегая праздного общения. На этих встречах, обычно происходивших в лагере, Паншоу занимался с нами дыхательными упражнениями, буддийской техникой визуализации энергии, йогой, тратаком на закат, хилингом при помощи шаманского бубна, бывшего его спутником многие годы со времен странствий по Южной Америке. Все это было для нас, практиковавших на то время в основном классический дауншифтинг, настоящим откровением.
Однажды я решил заговорить о прошлом нашего необычайного знакомого. Паншоу не пытался ничего скрывать, но было видно, что воспоминания о былом не приносят ему удовольствия. Оказалось, что будучи родом из французской глубинки Джеф Каст, еще в юности покинув отчий дом отправился странствовать по свету и с тех пор так и не прекращал свою кочевую жизнь не смотря на одиночество, пошатнувшееся здоровье и мучившие кошмары из прошлого.
Молодость его была столь бурной, что не уступала знаменитому "Кокaину" с Джонни Дэпом. Перевозя порошок из джунглей на большую землю на крохотном самолете на водных лыжах, он не расставался с пистолетом и чувством превосходства над всем остальным миром, пока шаманы дождевых лесов не вылечили его от белой лихорадки. Затем они вторично спасли ему жизнь, достав из-под кожи при помощи серебряного компресса червя-паразита, поражающего мозг жертвы. Пройдя через обряд посвящения и обретя новое имя Паншоу и духа-покравителя, белого волка, он проводил ежедневную пуджу в благодарность Матери Земле за дар второго рождения.
Еще в бытность чернорабочего на вредном, но высоко-оплачиваемом химическом производстве Джеф серьезно повредил свои легкие токсичными газами и теперь вынужден был проходить курс панчакармы у доктора Равираджа, молодого и амбициозного врача, создавшего процветающую клинику европейского уровня посреди безызвестной деревеньки Кадле, в 10 км от нашего лагеря.
Помимо ограничений наложенных доктором на рацион и распорядок дня, Паншоу, на момент нашего общения, старался свести на нет все свои материальные нужды, руководствуясь буддийской практикой отречения. Через неделю после нашего первого знакомства он заявил, что продает мотоцикл и оставляет мне металлический короб с инструментами и непромокаемый макинтош. Этот подарок стал для меня символом труда и отеческим благословением, на создание своего дома и своего будущего собственными усилиями.
Когда та или иная совместная практика подходила к концу, мы с Паншоу общались в манере коучинга. Он задавал нам вопросы относительно наших планов по созданию и развитию своего пространства на базе уже имеющейся основы и делился своим опытом участия в подобных проектах. Я знал, что такая манера общения эффективна еще со времени моей работы в консалтинговой компании, просто не представлял, что этим можно заниматься сидя на берегу моря, попивая травяной чай под любимый рэггей.
Именно благодаря одному из наших мозговых штурмов, ко мне пришло имя Эколодж, вобравшее в себя суть грядущего проекта. Жизнь в ручной работы бамбуковых домиках, стоящих в кокосовой роще, которая выходит на дикий пляж океана давала энергию на творчество и преобразование своей жизни. Я знал об этом не по наслышке, так как ощутимо, за сравнительно небольшой период времени, поменял свой образ мыслей и действий, оставив за ненадобностью вредные привычки и приобретя навыки, ставшие основой дальнейшего саморазвития.
Организация проживания группы людей в этих условиях в совокупности с проведением для них трансформационных, и оздоровительных практик могла дать сходный с моим собственным опытом результат. Эта мысль в дальнейшем легла в основу миссии проекта Эколодж, справедливой с начала его создания, по сей день.
Когда миссия проекта стала четко вырисовываться из контекста всего приобретенного мной в Индии опыта, подобрать необходимые инструменты для решения задач связанных с маркетингом, инвестициями, строительством, командой и прочим стало лишь делом времени, проб и ошибок. Каждый вечер, после ужина за бамбуковым столиком, при рассеянном свете абажура рос и детализировался генеральный план реализации проекта, распределялись роли и обязанности, выдвигались и проваливались идеи, посылались в пространство назревавшие вопросы, надежды и чаяния.
После наших продолжительных дискуссий с Сергеем, я часто отправлялся на песчаную насыпь на пляже, напротив нашего дома. Там, под звездами, в тусклом свете, отбрасываемом нашим жилищем, раздумья о Эколодж часто переплетались с мыслями о моем прошлом и предстоящей вскоре встрече с ним. Учеба, карьера, друзья и родители, былые привязанности, привычки, предпочтения, взгляды, манера общения, внешний вид в конце концов - отношение ко всему этому неизбежно претерпит коренные изменения, будучи подчинено цели воплощения в жизнь того, что стало для меня на то время наивысшим приоритетом.
Вернувшись в Россию, каждый из нас занялся тем, что выбрал в качестве своей зоны ответственности. Сергей, будучи инженером и имея связи в Газпром, искал средства для стартапа и продумывал техническую сторону дела. Я, имея опыт в работе по поиску и привлечению клиентов и созданию медиа-контента, занялся набором йога-групп для первого сезона Эколодж, сайтом и рекламной продукцией. Мы работали над проектом параллельно нашей основной занятости и вкладывали все свободные средства в продвижение.
Когда подошло время отправляться в Индию и приниматься непосредственно за восстановление лагеря, возникла существенная проблема. Индийское консульство ограничило срок прибывания россиян в стране с 6 до 3 месяцев. Для нас это означало, что работать над проектом предстояло вахтовым методом.
Сергей отбыл свою вахту первым, внеся часть суммы за аренду территории и восстановив собственными усилиями сети коммуникации и служебные помещения, после чего улетел на Шри-Ланку для получения новой визы. Для меня, прибывшего ему на смену, начался период, оставивший неизгладимый след в моей памяти. Я остался один на один с пальмовой рощей, опустевшим и разрушенным муссонами лагерем, океаном, самим собой и своим делом.
Первое правило человека, оказавшегося на необитаемом острове, в экопоселении или тюрьме- создать и придерживаться распорядка дня. Оказавшись предоставленным самому себе в стремлении построить рай на земле, а точнее отремонтировать его, я с каждым днем все более четко встраивал свою жизнедеятельность в биологические часы Эколодж.
Утро начиналось с омовения в море и приготовления завтрака на обжитой к тому времени Сергеем кухне. За тем следовала к выполнению самая тяжелая работа, требующая грубой силы: разбор завалов, перенос каменных плит, из которых мостили полы в бунгало, и прочее ОФП. Когда запас физических сил истощался примерно на половину, я переходил к работе, требующей применения сравнительно большего интеллекта. Обычно она состояла в замене поврежденных или уничтоженных частей конструкции строения на ново изготовленные. Примерно за 2 часа до заката я вновь отправлялся к морю, чтобы сбросить в воду всю усталость и напряжение, накопившиеся за день. Море неизменно успокаивало возбужденный ум, охлаждало тело и залечивало раны, которые я порой даже не замечал в процессе работы, но обнаруживал в соленой воде.
Оставшееся до захода солнца время я тратил на приготовление нехитрого ужина, обычно это был вареный рис и острый суп из зеленой чечевицы. Смешивая ингредиенты на металлическом подносе, я ел это неизменное блюдо правой рукой, сидя со скрещенными ногами на подстилке из травы на полу йога-холла, и наблюдал как солнце неспешно погружается в океан. Наступало самое долгожданное время, когда заботы и волнения рабочего дня отходили на второй план и воцарялось спокойное и проникновенное общение с окружающим меня пространством.
Пока я делал украшения из морских ракушек сидя в густом желтом свете йога-холла, как на сцене, у меня часто возникало ощущение, что все безмолвные жители пальмовой рощи собираются вокруг, чтобы из темноты, на безопасном расстоянии, наблюдать за мной. Я будто чувствовал кожей скользившие по мне взгляды и направлял свои мысли на то, чтобы максимально дружелюбно и без страха относиться ко всем живым существам, с которыми стал делить жилое пространство. Когда я не мог справиться с чувством внутреннего беспокойства и уснуть на втором этаже своего домика в окружении шорохов и трепетания ночных джунглей, на помощь приходили мантры из динамика телефона. Под их мерный напев сознание освобождалось от необходимости бодрствовать и вновь возвращалось лишь с первыми петухами.
Сергей вернулся со Шри-Ланки в компании 3 новых знакомых. Все трое были молодыми путешественниками, открывающими для себя притягательный и загадочный для европейца мир Азии. Они стали первыми гостями Эколодж.
Энни и Роб были родом из Австралии и находились на противоположном конце эмоциональной шкалы в сравнении с индусами. Роб, в особенности, наблюдал мир словно из иллюминаторов тихоокеанского лайнера, фиксируя происходящие события, перерабатывая информацию на борту и выпуская редкий низкий гудок в атмосферу. Энни взаимодействовала с миром через рисование и записи в дорожном дневнике, но в целом была более отзывчива к внешним проявлениям окружавшей ее реальности. Джуна, еще совсем юный выходец из Финляндии, в основном лишь искал от жизни наслаждений. Он либо беседовал с кем-то из нас о разных пустяках, предпочитая слушать чужие истории, либо растягивался в гамаке, подвешенном между пальм, и нежился в неведомых грезах.
В одночасье оказавшись в роли заботливого и предупредительного хозяина, пришедшей на смену отшельнику-нелюдиму, я быстро учился всему необходимому. Например, такие ритуалы как подача еды, приглашение гостей к столу, предложение услуг, сбор оплаты - все это, за неимением подобного опыта, было неким психологическим барьером, который для меня оказалось преодолеть гораздо легче и радоснее, чем для Сергея, уже месяц приятельски общавшегося с этими людьми. Я почувствовал вкус к заботе о незнакомых людях и скрытую в этом силу. Таким образом, моя мечта о собственном заведении на берегу моря стала воплощаться в реальность, требуя от меня применения всех моих способностей, и в особенности тех, о которых я ничего раньше не подозревал.
Дни, проводимые в приятных хлопотах о гостях, протекали по иному, нежели в одиночестве и концентрации на подготовке к их приему. Все те моменты, когда я в изнеможении от усталости, подавленный мыслями о несбыточности наших начинаний сетовал на судьбу, казалось, лишь теперь приобрели смысл и сделали чувство успеха еще более ощутимым и весомым. То ощущение свободы и полноты, возникающее в состоянии безоценочного наблюдения окружающего мира и переходящее внутрь на исследование своей собственной природы, которым я желал делиться с людьми стало и их состоянием тоже. Я называю его теперь состояние "эколодж".
Благодарю за прочтение и интерес к моим историям! Канал еще совсем юный, поэтому, пожалуйста, оставляйте свои комментарии под публикацией, дабы ваш покорый слуга имел, столь ценную для творческого развития, обратную связь от читателя.