Маршрутка неспешно едет в вечерних сумерках, неловко подпрыгивая на очередной колдобине и жалобно поскрипывая пластиковыми сидениями. Дорога старая, совершенно разбитая, но как бы водители и пассажиры не жаловались и не ругались, все равно едут по ней, потому что других дорог у них нет.
За окном, запотевшим от моего дыхания, длинными яркими росчерками проносятся другие машины. Резкие порывы ветра гонят по дороге поземку, заметая следы от шин. Где-то за лесом, среди голых черных ветвей и пушистых хвойных лап припорошенных снегом, угадываются огни небольшого поселка и нескольких фабрик. И это – весь свет, который есть этим вечером, потому что небо уже чертовых два месяца укрыто печально-серой пеленой.
Зарываюсь поглубже в цветастый шерстяной шарф, хранящий аромат мятного кофе и недовольно ежусь. Несмотря на работающую печку, нос все такой же холодный, как и кончики пальцев. Осторожным движением поправляю почти выпавший наушник и делаю музыку немного тише, чтобы яснее различать шум двигателя и бормотание радио. Так любая песня становится проникновенней, обретает какое-то другое, более глубокое значение и так сладко щемит сердце потом, когда переслушиваешь плей-лист дома…
Идут минуты. Глаза слипаются против воли, сказывается усталость насыщенного дня и общая сонная атмосфера. Но, расслышав сквозь сон надрывное и чуть хриплое «я слышу, как дышат драконы», я дергаюсь и просыпаюсь. Сердце пропускает удар и вприпрыжку несется дальше, отдаваясь эхом в ушах. Затаив дыхание, украдкой оглядываю пассажиров. Но вокруг все спокойно, уставшие люди тихонько дремлют.
Облегченно выдыхаю, выпуская изо рта искры.