Глава 1. (часть II).
Опуская всякие подробности жизни кого бы то ни было в упомянутые полтора месяца, возобновлю роман с той секунды вечера августа, когда вернувшийся со службы Бахметов, провернув ключ в слегка заедавшем замке двери всё той же съёмной квартиры в переулке близ Фонтанки, вдруг услышал окликнувший его по имени голос. Во тьме верхнего пролета лестницы Сергей заметил переминающуюся с ноги на ногу сгорбленную фигуру. Бахметов поймал себя на абсолютно сумасшедшей мысли, что он ждал этой встречи – ждал, хотя и не знал, с кем и когда она произойдёт. Подумав еще мгновенье, Бахметов шагнул через порог, оставляя за собой раскрытую дверь. С лестницы послышался шелест прокатившейся по ступенькам тени; и в квартиру, озираясь за спину, вбежал высокий парень лет двадцати двух – двадцати пяти со стриженым затылком и тёмными белками глаз. Быстро закрыв дверь на замок, он повернулся к Бахметову и молча вытащил из нагрудного кармана рубашки сложенный вчетверо носовой платок. Сергей нахмурился и скрестил руки на груди.
– Вот, – силясь улыбнуться, произнёс незнакомец спустя полминуты – улыбка вышла кривая, – и протянул Бахметову что-то вывернутое из тряпки; тот с инстинктивным отвращением сделал шаг назад. – Да вы не бойтесь, – быстро заговорил гость, сам испугавшись движения Бахметова.– Не бойтесь – это – часы вашей бабки, – на ладони, в самом деле, блеснул отражением света лампы под плафоном золотистый, с причудливой инкрустацией чехол массивных карманных часов. Поискав скрытую кнопку, парень щелкнул крышкой циферблата, и с ладони потёк тихий перезвон колокольчиков, сплетавшийся в волшебные нити узнаваемых аккордов увертюры к «Лебединому озеру». Звон стал тревожно нарастать, покрываясь звуками гулких сказочных труб, одна из которых вдруг высоко потянула на себя всю мелодию и угасла перед вновь ожившими колокольчиками. Гость закрыл крышку и протянул часы Бахметову.
– С чего вы взяли, что эти часы имеют ко мне отношение? – опять отодвинулся назад Сергей, – сердце его застучало быстрее, и он, поймав ряд поднявшихся в голове ассоциаций, понял, что сейчас услышит то, что, в принципе, был готов услышать давно – с памятного грустными обстоятельствами дня, когда Катя сообщила ему об ограблении коллекции отца.
– Т-там на табличке было написано… – слегка заикнувшись, проглотил половину слов гость и махнул куда-то рукой, – по заметавшимся глазам было видно, что из-за лексического дефицита он чувствовал себя не в своей тарелке. За картонной стенкой прихожей зашуршала мышь, и гость вздрогнул. – На табличке… – опять начал он и даже покраснел от беспокойства мысли. – Часы графини Черкасовой, последняя треть XIX века…
– Где там?
– Вы часы берёте? – суетливо и немного задиристо спросил гость, не ожидавший уточняющих расспросов. – Почитайте на крышке, там же всё сказано… про ваших родственников.
Взглянув на чуть дрожащие руки визитёра, Бахметов взял часы и откинул кнопкой крышку. «Моей славной Лизе в день её ангела 12 августа 1893 года. Не забывай любящих тебя. Всегда твой Виктор»,– прочитал он обращение прадеда к прабабке на оборотной стороне крышки под тихий аккомпанемент зазвонивших колокольчиков. «Голос крови», – усмехнулся сам себе Сергей, почувствовав, что лоб вспотел, а сердце заколотилось ещё быстрее.
– Там на табличке было… – как мог, опять попытался представить свои доказательства гость.
– Часы из подвала Тихомирова? – перебил его Бахметов в попытке сообразить, как же себя вести в ситуации, когда тебе предлагают добытые криминальным путём фамильные реликвии.
– Нет, нет… – испуганно мотнул головой парень и дёрнул руки к себе.– Нет, но… В общем, да…. – без перехода сознался вдруг он и вздохнул, с сильным волнением ожидая продолжения разговора.
– Сколько вы просите? – задал первый же попавший на язык вопрос Бахметов, размышляя о том, что «серьёзные», по выражено Любимчика, люди вроде Шамиля, организовывая такие мероприятия, как похищение целой коллекции, вряд ли будут посылать своих дилеров распространять украденное – у Сергея мелькнула мысль, что перед ним стоит инициативный дилетант, ищущий выгоду в какой-то несуразной авантюре.
– Три тысячи евро, – неожиданно заулыбался гость – его, кажется, обрадовал поворот в разговоре. – В исправном состоянии. Они стоят больше, но вам, как родственнику, уступаю тысячу-две. Можно в валюте или по курсу в рублях, – гораздо уверенней стал складывать фразы парень, едва речь пошла о деньгах.
– Я должен подумать, – сказал Бахметов, глядя в закрашенные, наверняка, ночным образом жизни белки глаз незнакомца.
– Не больше, чем два дня, – отвернув взгляд в сторону, нервно и чуть ли не со скрытой обидой произнёс тот и опять затолкал часы в нагрудный карман рубашки.– Дайте номер вашего сотового – я позвоню. В милицию не обращайтесь – вещь потеряете навсегда, – всё с той же обидой добавил гость и взял подрагивающей рукой бумажку с номером. Помявшись на месте, парень без слов открыл замок двери и выскользнул на площадку.
Бахметов с десяток минут походил по коридору, от дальней комнаты к прихожей – в ушах его всё ещё стоял гладкий насыщенный звон колокольчиков. Взяв со стола кухни трубку телефона, Сергей набрал мой номер. По взволнованному голосу клиента я понял, что случился форс-мажор, и договорился с ним на встречу через три часа в привычном кафе на Тургеневской. Быстро съев выложенные Сашенькой на тарелке миниатюрные пирожки с грибами, Бахметов ещё побродил по квартире и стал переодеваться – спустя полчаса он должен был быть у Витебского вокзала. Проходя к лестнице, Сергей остановился у квартиры Сашеньки и позвонил два раза. Не дождавшись ответа, Бахметов вздохнул и побежал вниз по ступенькам.
Продолжение - здесь.