— Нет, нет!—живо возразил Людовик XIII.— Не будем говорить о приказе: это пустая бумага, составленная не только Вашими, но и моими врагами. Забудьте о нем, господин кардинал, и продолжайте вашему королю служить по-прежнему...
Марию Медичи король, по совету Ришелье, удалил от двора, назначив ее резиденцией замок Компьен. Предполагалось, что эта крутая мера охладит некоторые слишком горячие головы. А Ришелье не уставал внушать Людовику, что «государственный интерес» должен стоять выше всех других соображений, в том числе и родственных чувств...
Для Марии Медичи потянулись тоскливые однообразные дни. Замок напоминал ей тюрьму: она знала, что все выезды из Компьена надежно охраняются. Она томилась тревогой и лелеяла планы мести кардиналу.
Вскоре к ней явился придворный — виконт Шевалье и поведал тайну: кардинал замышляет перевести королеву в какое-то другое место, где ее заточение будет более суровым. Мария была очень напугана этим известием и, по совету Шевалье, решила, пока не поздно, бежать в Брюссель. Шевалье вызвался помочь устроить побег. Был назначен день и час.
Мария Медичи благополучно бежала, а на другой день поутру виконт Шевалье уже переступил порог кабинета Ришелье. Кардинал, сидевший за большим столом, заваленным пергаментами, на которых висели государственные печати, книгами и рукописями, читал какую-то книгу, делая в ней пометки.
Левой рукой он поглаживал котенка, примостившегося у него на коленях. За движением его руки настороженно следила пушистая белая кошка, развалившаяся на ковре у камина.
Увидев Шевалье, склонившегося у дверей в низком поклоне, Ришелье осторожно пересадил котенка на подлокотник кресла, не спеша поднялся, сделал несколько шагов навстречу Шевалье и, здороваясь, первым протянул руку.
Виконта не удивило такое крайнее проявление учтивости министра. Все знали эту, на первый взгляд, странную манеру владыки Франции — первому подавать руку любому вошедшему к нему человеку. Говорили, что он поступал так из опасения получить удар кинжалом в грудь, и постепенно это вошло у него в привычку.
— Все в порядке, монсеньер,— сказал Шевалье.— Вдовствующая королева этой ночью покинула Францию.
— Прекрасно! — кардинал прошелся по кабинету.— И никто не сможет упрекнуть меня в жестокосердии: я не понуждал Марию Медичи покинуть Францию, она сама бежала, обманув бдительность стражи...— Ришелье скупо улыбнулся, достал из ящика стола кожаный мешочек и протянул его Шевалье.
— Это награда за вашу услугу,— сказал он.— Тут тысяча пистолей.
Шевалье принял деньги, низко поклонился и вышел из кабинета.
В большой приемной кардинала, как и всегда, толпилось множество дворян. Шевалье остановился возле кучки знакомых офицеров.
Молодой лейтенант спрашивал, обращаясь сразу ко всем:
— Верно ли, что король охотится в Блуа?
— Да, третий день.
— Говорят, королева-мать возвращается в Париж...
— Вряд ли... Похоже, что это просто слухи,
— Конечно, слухи, — вмешался в разговор Шевалье. — Королева-мать сегодня ночью бежала из Франции.
Все повернулись к нему:
— Королева бежала?
— Возможно ли?
— Откуда вам об этом известно?
Шевалье таинственно улыбнулся.
— О, последний вопрос излишен,— заметил лейтенант,— наш друг Шевалье только что вышел от его преосвященства. Должно быть, сам кардинал сообщил ему эту новость.
«Кардинал будет недоволен, если сочтут, что эта новость исходит от него»,— подумал Шевалье и поспешно сказал: — Полноте, господа! Да об этом с утра говорит весь Париж! — И он пошел прочь, при каждом шаге ощущая приятную тяжесть пистолей в кармане камзола.
К вечеру, действительно, весь Париж заговорил о побеге Марии Медичи. Все единодушно — кто с громким одобрением, кто молчаливо осуждая — называли имя Ришелье, человека, вынудившего королеву на такой шаг.
В тот же вечер младший брат короля принц Гастон, бледный от гнева, явился во дворец Ришелье...
Несколько лет тому назад кардиналом был раскрыт большой заговор против короля и, конечно, против него самого. Этот заговор стали называть заговором графа Шале. Однако истинными вдохновителями его были брат и жена Людовика XIII — принц Гастон и Анна Австрийская.
Кроме них, соучастниками заговора были сводные и двоюродные братья короля, несколько влиятельных придворных, а среди них и первая красавица Франции — герцогиня де Шеврез.
И хотя молодой граф Шале был лишь пешкой в игре, его, в назидание другим, постигла самая суровая кара — смертная казнь. Правда, большинство участников заговора было арестовано, но тем дело и кончилось. Анна Австрийская впала в немилость короля, а принц Гастон, будучи наследником престола (у Людовика XIII тогда еще не было сына), являлся особой неприкосновенной.
Часть четвертая. Продолжение в части пятой.