Это подтверждает и журналистка из Атлантики, которая заново открыла для себя эффективность телефона после долгих лет, проведённых только на написание статей.
Уже в 2014 году текстовые сообщения стали более распространенными среди американцев в возрасте до 50 лет. Конечно, в Европе все чаще звучат раздраженные комментарии о привычке звонить по телефону, которая сейчас считается навязчивой, в тех случаях, когда достаточно сообщений.
На Атлантическом побережье журналистка Аманда Малл рассказала о своем эксперименте: вернуться к использованию телефонных звонков для общения с друзьями и коллегами.
Малл пишет, что он начал свою карьеру со своим боссом после того, как у него появилась нетерпимость к бесконечным разговорам о Slack, популярном приложении для внутренних корпоративных коммуникаций, которое пришло на смену электронной почте во многих офисах по всему миру. На слабине, говорит Малл, ожидание ответов других людей, заполненных только предупреждением о том, что Пол пишет.
Измучив ее: он хотел знать, что она думает о своем статье в режиме реального времени, не дожидаясь 30 секунд, пока она закончит писать сообщение. Малл начал с того, что предложил Павлу поговорить по телефону с самим собой, а затем сделал то же самое со своими друзьями, получив, как правило, восторженную реакцию.
Приложения для обмена сообщениями, такие как WhatsApp, Instagram Direct, Telegram или WeChat, радикально изменили способ общения сотен миллионов, если не миллиардов людей. Сейчас трудно найти регионы мира, где они не используются эти программы. И особенно в младших возрастных группах, которые почти заменили прежние методы коммуникации.
Оставаясь в наиболее знакомом европейском или североамериканском контексте, но во многом аналогичном остальному миру, проводятся исследования, согласно которым молодые люди в возрасте 20-30 лет стали проявлять нетерпимость к телефонным звонкам, делегируя все или почти все свои сообщения в сообщения.
Такова была и Малл, но она медленно поняла то, что на самом деле было совершенно очевидно: почти всегда требовалось гораздо больше времени, чтобы решить что-то по электронной почте или сообщению, чем просто поговорить друг с другом в устной форме. Как пояснил Гуан Субраманян, директор Гарвардской программы переговоров, каждая дискуссия состоит из постоянных вопросов и контрвопросов, причем гораздо быстрее, если они прозвучат, чем послания. Я хотел, чтобы у меня отдохнули большие пальцы, - писал Малл, подводя итоги работы, проделанной в ходе длительной беседы в чате.
Но в дополнение к техническим проблемам, странная динамика, которая теперь, кажется, регулирует этикетку чата, помогла отговорить Малла от обсуждения по существу: особенно для молодежи, исчезли понятия конца и начала разговора, превратившись в своего рода непрерывный поток.
По-прежнему есть люди, которым, возможно, будет лучше с посланиями, которые позволяют больше размышлять над используемыми словами: но именно на глазах у всех часто бывает трудно придать тонус и контекст разговора, произнесенного в письменной форме.
Поэтому бывает так, что то, что пишет один, сильно отличается от того, что читает другой, несмотря на помощь, предоставляемую эмодзи. Но, как отмечает Малл, есть определенное противоречие в драке, чтобы сделать письменный разговор как можно более естественным, когда на расстоянии одного клика появляется возможность говорить непосредственно друг с другом.
А затем, говорит Малл, нет никаких следов телефонных звонков, в отличие от сообщений, которые можно получить в любое время, даже если они написаны слишком поспешно.
По словам Джонни Геркина, психиатра Университета Северной Каролины, многие люди сейчас не хотят звонить, потому что они убеждены, что их собеседник может не принять это близко к сердцу. Однако, по словам Геркина, в то же время большинство людей согласны с ограничениями письменных разговоров.
По этой причине он предлагает элементарный метод: бросить вызов клише, которое вызывает сейчас, является навязчивой вещью, спрашивая человека, с которым мы хотим поговорить, хочет ли он сделать это так, как мы делаем это голосом.
В заключение Малл выдвигает гипотезу, которая может показаться парадоксальной: эта неопределенность в отношении типа используемой среды коммуникации и эта стеснительность в общении голосом может касаться миллениалов.
Первый жил между одним миром и другим, второй - перед мгновенными чатами, а третий - после них, что затрудняло освоение инструмента. С другой стороны, двадцатилетним и подросткам сегодня легче уйти с дороги: об этом свидетельствует популярность видеоконтента в этом поколении, от ютубера до ТикТока, что можно интерпретировать как форму отказа от вездесущности письменных разговоров, характерных для онлайн-мира и известных тем, кто принадлежит к предыдущему поколению.