Натуралистический монизм разделяет с русским монизмом кантовское предположение, что наука в некотором смысле ограничивает доступ к природе изучаемых ею явлений. РМ считает, что существуют два различных типа свойств (внешние и внутренние), натуралистический монизм исходит из того, что существует только один класс физических явлений. Границы науки обусловлены не наличием онтологически различных типов свойств, а тем, что мы можем познать мир только с помощью наблюдений и научных моделей.
Шнейдер, сторонник РM, мотивирует существование естественно-научных свойств, цитируя физика-теоретика Стивена Хокинга, который известным образом спросил: "Что вдыхает огонь в уравнения и создает для них вселенную, которую они могут описать? Обычный подход науки к построению математической модели не может ответить на вопрос, зачем нужна вселенная для описания модели." (Хокинг, 1988, 174)
Строусон , в свою очередь, цитирует астрофизика Артура С. Эддингтона, который отметил, что "наука не имеет ничего общего с внутренней природой атома. Физический атом, как и все остальное в физике, представляет собой график показаний указателей. График, мы согласны, привязан к какому-то неизвестному прошлому." (Эддингтон, 1929, 259)
Но значит ли это, что Хокинг и Эддингтон имели в виду, что некоторые свойства физических явлений будут существовать полностью вне сферы науки? Или они просто означают, что мы не можем знать природу физических явлений, не полагаясь на наблюдения ("показания указателей") или не используя научные модели и уравнения?
Первый пункт формулы является метафизическим, второй - чисто эпистемологическим. По крайней мере, Хокинг намеревался сделать чисто эпистемологическое заявление, которое он и Млодиноу сформулировали более четко, когда они ввели понятие "зависящий от модели реализм". Согласно МДР, мы никогда не сможем узнать природу мира таким, какой она есть сам по себе, а можем узнать ее только через то, как она влияет на наши чувства.
Основываясь на наблюдениях, можно сформулировать модели мира в нашем сознании, но мы никогда не можем выйти за рамки этих моделей и сравнить их с моделью независимой реальности. Мы никогда не можем быть уверены, верны ли наши модели в строгом смысле этого слова; мы можем только оценить, могут ли они предсказывать наблюдения или могут быть использованы для манипулирования явлениями.
Хокинг и Млодиноу рассматривали научные модели наравне с нашими ненаучными, повседневными моделями мира: и в разуме, и в мозгу организма и на основе постоянного причинного взаимодействия между организмом и его окружением. Сознание само по себе можно рассматривать как внутреннюю модель мира, которая позволяет нам предсказывать и объяснять, что происходит в нашем окружении, увеличивая наши шансы на выживание. В этом смысле существует лишь вопрос степени между человеком, формирующим внутреннее представление о мире на основе его повседневного взаимодействия с ним, опираясь только на обнаженные чувства и тело, и исследователем, строящим научную модель, основанную на более сложных, инструментально управляемых и теоретически управляемых наблюдениях и манипуляциях с этим явлением. В обоих случаях модель является природным явлением в мозгу моделиста и сама по себе может стать объектом научного исследования.
Это философский вопрос, можно ли когда-либо считать модель "истинной", но с чисто натуралистической точки зрения мы можем судить, в какой степени внутренняя модель мира позволяет организму эффективно взаимодействовать со своей средой обитания. Мышь имеет действующую внутреннюю модель своего окружения, если она позволяет мышке искать убежище от приближающейся кошки в ближайшей норе. Аналогичным образом, нашу научную атомную модель можно считать действительной, если она позволяет нам строить функционирующие ядерные реакторы. Таким образом, внутренние модели, независимо от того, являются ли они научными или повседневными, можно свести к минимуму как действительные или даже "истинные" в прагматическом смысле. Являются ли они правдой в более строгом смысле слова - это философская проблема, выходящая за рамки данной работы.
Согласно натуралистическому монизму, эпистемический разрыв между субъективным опытом и его научным описанием заключается в различиях между двумя явлениями: опытом в сознании участника и научной моделью в сознании исследователя. Натуралистический монизм подразумевает, что опыт - это конкретное явление, описываемое в научной модели его конституционного механизма; именно он лежит в основе научных наблюдений за его конститутивными механизмами. Ученые могут моделировать опыт, но опыт участников всегда отличается от их научных моделей, которые находятся в сознании исследователей.
Наука может моделировать все аспекты опыта, включая то, что они чувствуют, но только модель.
Натуралистический монизм подразумевает, что то, что испытывает опыт, является частью его природы, независимо от наблюдений, научных моделей и других теоретических характеристик. На самом деле, описание опыта как "ощущения чего-то" уже является концептуализацией, и можно спорить о том, насколько адекватно или правдиво он отражает характер этого опыта. Описание сознания обычно зависит от любимой философской теории, религии, культуры или уровня образования человека. Сознание можно назвать "нейроактивацией", "качественной", "феноменальной", "чувствующей себя чем-то", "нереляционной", "неструктурной", состоящей из "качеств", "души", "брахмана" и так далее. Все такие определения опыта могут быть поставлены под сомнение, но это не ставит под сомнение характер самого опыта. Качественное ощущение опыта часто рассматривается как проблематичное или даже невозможное с научной точки зрения.
Обычно считается, что знание научной модели боли не дает представления о том, каково это - чувствовать боль. В противоположность этому, согласно натуралистическому монизму, знание модели боли дает знания о том, что такое боль, но только знание научной модели, которая отличается от конкретной боли. Как только у нас появится научная модель боли, которая является идеально изоморфной с болью на собственном опыте, у нас появится научная модель феноменологии боли. Например, опытная интенсивность или острота боли могут быть смоделированы в качестве параметров в модели боли, которые соответствуют таким качествам - любое изменение в испытанной остроте боли соответствует изменению соответствующего параметра. Однако это не означает, что боль сама по себе была бы лишь теоретическими параметрами.