Большинству американцев, если честно, до лампочки, какой и чей там след обнаружили. Сторонники республиканцев его отметают напрочь, как происки демократов, и поддерживают Трампа ещё сильнее. Сторонники же демократов верят в след, потому что они до сих в депрессии по поводу победы Трампа и держатся за любую версию нелегитимности выборов, но таких истинных демократов всё равно очень мало.
Для поддержания интереса к теме русского следа необходимы свободное время и хорошее образование, чтобы перебить мысли о хлебе насущном. Большинству же американцев просто не до этого. Свести бы концы с концами.
Никакой ненависти к России у американцев я не замечал. Вообще, это очень сильное чувство, которое раскручивают, когда уже готовят народ к войне с кем-то. Для поддержания же единства государства просто запускают в массы страх перед каким-то другим государством и ограничиваются созданием общего врага.
Общий враг по Шмитту
Был такой интересный политолог Карл Шмитт (только что не лейтенант Шмидт), который работал юристом в фашистской Германии. Написал небольшую книжицу под названием "Понятие политического", которую мы изучали в магистратуре на уроках Классики международных отношений. Шмидт очень убедительно и печально доказал необходимость общего врага для сохранения государства как политической единицы.
Можно народу объединиться, например, вокруг борьбы с раком или преступностью? Можно, но ненадолго. Если хочется надолго, то общий враг должен быть другим народом. Если государство слабое, то вражий народ может быть внутри того же самого государства. Например, евреи в Германии в 1930-х годах или индейцы в США в 19 веке. С укреплением государства, должны расти и общие враги. Примеров тому огромное количество.
Общий враг как политическая технология
Когда какое-нибудь государство на постсоветском пространстве начинает официально бояться Россию, политологи рассматривают такой страх, как необходимый продукт для внутреннего пользования. Ни в коем случае не для внешнего. Это обыкновенные политические технологии управления государством.
Иногда то, что было предназначено для внутреннего пользования, то есть объединения народа, перехлёстывается во внешнее пространство, когда население начинает искренне ненавидеть общего врага за его пределами. Это обыкновенные издержки производства, но дойти может до того, что человек эмигрировавший в США покажется предателем родины, а эмигрировавший, например, во Францию - нет. Инерция холодной войны.
Знаете, как Мао Цзэдун консолидировал новое коммунистическое государство в 1950 году спустя всего несколько месяцев после основания Народной Республики Китая? Походом на войну против не кого-нибудь, а самих США. Самоубийство? Совсем нет. Даже напротив. В июне 1950 года китайцы начали биться с американцами за Корею. Около миллиона китайских солдат убитыми, зато Китай намертво объединился. Масштабы всего китайского либо поражают, либо ужасают.
Куда ни посмотри, везде происходило или происходит объединение народа против какого-то другого народа.
Отказ от общего врага
Бывают случаи, конечно, когда общего врага специально не создают в головах людей. Столкнулся я с таким интересным явлением летом. Повёз я своих американских старшеклассников по Германии, и наш немец-экскурсовод по Берлину сказал, что немцы раньше объединялись то против Франции, то против ещё кого, а теперь они намеренно отказываются самоидентифицироваться против какого-то другого народа. Ну, посмотрим. Дай Бог, получится, хотя такие эксперименты раньше длились недолго и заканчивались плачевно. Сохранится ли идентичность немецкого народа с целостностью его государства?
Объединение восточной и западной Германий произошло же как вызов коммунизму в 1990 году. И момент был самый удачный для этого: советский коммунизм ещё живой в умах людей планеты, но уже при смерти. 14 марта 1990 года была отменена ведущая роль КПСС в стране, а в октябре Германия объединилась.
Мучительный поиск врага для США
Хорошо быть маленькой страной. Можно кем угодно народ запугать. А большой стране, как США, что делать? Тут уже сложнее. Как хорошо раньше было пугаться Советским Союзом. Не только люди рождённые в СССР скучают по тому времени, но и американцы - тоже. Великая держава была (СССР). Практически зеркальное отражение Америки со своей консервативностью.
Советский народ даже любил Америку со всем американским вопреки официальному курсу на противостояние. Какая там война между нашими странами? Так, разве что кто-то красную кнопку мог по дури нажать, а так - мир и дружба. Но это только задним числом мы все опять такие умные.
Вот кого сейчас бояться американцам? Россию? Путина? Не внедряется в массы страх перед Россией, и всё тут. СМИ изо всех сил пытаются его раздуть. Слушания разные устраивают. Импичмент. Русский след всё ищут, а он каждый раз улетучивается, как молоко вместо чернил в письмах большевиков-революционеров.
Отношение американцев к русским
Поэтому какая там ненависть к русским и России? Образованные американцы любят слушать Рахманинова и читать Достоевского. Кто попроще - в восторге от Овечкина. Большинство американцев, которые никого из вышеназванных не знают (и знать не хотят), представляют себе русского человека в виде голландца Дольфа Лундгрена, сыгравшего русского (советского) Ивана Драго в фильме Рокки IV, или в виде австрийца Арнольда Шварценеггера в "Красной жаре"? Фильмы так себе, но уважение к русскому человеку среди американцев они закрепили.
Так что никакой ненависти или страха перед Россией у американцев нет. Или им просто-напросто до лампочки всё. Тут многие не знают, как ипотеку выплачивать и из кредитных долгов выбираться, но это уже другая тема.
Если хотите узнать, что движет простыми американцами, жмите сюда.
Спасибо, что дочитали до конца. Подписывайтесь на канал здесь. Жмите палец вверх и пишите в комментариях. До новых встреч!