1852
Ходилъ на охоту съ Н[иколинькой], пришелъ темно, болталъ съ Еп[ишкой]. —
1854
Одесса. Со времени десанта Англо-французскихъ войскъ, у насъ было съ ними 3 дела. Первое Алминское 8 Сентября, въ которомъ атаковалъ непрiятель и разбилъ насъ, 2-е Дело Липранди 13 С[ентября], въ которомъ атаковали мы и остались победителями, и 3-е ужасное дело Даненберга, въ которомъ снова атаковали мы и снова были разбиты. Дело предательское, возмутительное. 10 и 11 дивизiя атаковали левый флангъ непрiятеля, опрокинули его и заклепали 37 орудiй. — Тогда непрiятель выставилъ 6,000 штуцеровъ, только 6,000 противъ 30 [тысячъ]. И мы отступили, потерявъ около 6,000 храбрыхъ. И мы должны были отступить, ибо при половине нашихъ войскъ по непроходимости дорогъ не было артиллерiи и, Богъ знаетъ почему, не было стрелковыхъ батальоновъ. Ужасное убiйство. Оно ляжетъ на душе многихъ! Господи, прости имъ. Известiе объ этомъ деле произвело впечатленiе. Я виделъ стариковъ, которые плакали на взрыдъ, молодыхъ, которые клялись убить Даненберга. Велика моральная сила Русскаго народа. Много политическихъ истинъ выйдетъ наружу и разовьется въ нынешнiя трудныя для Россiи минуты. Чувство пылкой любви къ отечеству, возставшее и вылившееся несчастiй Россiи, оставить надолго следы въ ней. Те люди, которые теперь жертвуютъ жизнью, будутъ гражданами Россiи и не забудутъ своей жертвы. Они съ большимъ достоинствомъ и гордостью будутъ принимать участiе въ делахъ общественныхъ, a энтузiазмъ возбужденный войной, оставитъ навсегда въ нихъ характеръ самопожертвованiя и благородства.
Въ числе безполезныхъ жертвъ этаго несчастнаго дела убиты Соймоновъ и Камстадiусъ. Про перваго говорятъ, что онъ былъ одинъ изъ немногихъ честныхъ и мыслящихъ Генераловъ Русской армiи; втораго же я зналъ довольно близко: онъ былъ членомъ нашего общества и будущимъ издателемъ Журнала. Его смерть более всего побудила меня проситься въ Севастополь. Мне какъ будто стало совестно передъ нимъ.
Англiйскiе пароходы продолжаютъ блокировать Одессу. Море кнесчастiю тихо. Говорятъ, что 27 было дело опять безъ результатовъ и что 3. будетъ приступъ. Я не успею прiехать раньше 5-го, но мне чудится, что я еще не опоздаю. —
1856
Написалъ В[алерiи] длинное письмо. Поехалъ къ Маше, она мила и здорова. Разсказывалъ ей про В[алерiю], она на ея стороне. Вечеромъ былъ у Боткина, очень прiятно, и у Островскаго, онъ грязенъ и, хотя добрый человекъ, холодный самолюбецъ. — Страшная мигрень.
1857
Утро ничего. Обедалъ дома. Вечеромъ у Сушковыхъ прiятно. К[нязь] Вяз[емскiй] швахъ! Въ клубъ. Наши прiехали.
1865
Гигиена та же. Ночью тяжесть дыханья и сухость рта, и к утру нечистый язык. Днем очень здоров — хороша selle, вечером. Нынче ужинал умеренно. Дописал Билиб[ина]. Исл[еньевы] уехали. С наслажд[ением] перечит[ал] Казак[ов] и Я[сную] П[оляну].
1889
Встал поздно и застал в кабинете посланного от литогра[фа] Пашкова с глупым письмом, я ответил и поговорил с юношей. Написал еще два письма и пошел на Козловку. Думал: Не надо сердиться на злых, недобрых людей — они прямо — это не утешение себя, не игра слов — они прямо определяют, утверждают добро в добрых. Без них не б[ыло] бы добра. Как всё нужно, всё хорошо. Всё очень б[ыл] уныл. Вечером сказал С[оне] об учите[ле] фр[анцузе] и она [вымарано два слова] ответила. Ах, как больно! Получил письмо от Тани сестры, о чтении Кр[ейцеровой] Сон[аты]. Производит впечатление. Хорошо и мне радостно. Читал журнал Грота. И грешил, сердился на Труб[ецкого]. Философия, имеющая целью доказать Иверскую. Решение уравнений со многими х, у, z, когда придано произвольно x самое нарочно нелепое решение. Ведь сколько труда! Да и весь журнал — подбор статей без мысли и ясности выражения.
Теперь 12 час. Иду спать. Если буду жив.
1894
Пропустил несколько дней. Нынче 2 Ноября Я. П. Время летит с ускоряющейся быстротой, особенно заметной при той праздности, в к[оторой] я живу. Проходит осень, лучшее время года. А я ничего еще не сделал. — По утрам эти дни мало, неуспешно работал. Всё верчусь в самом начале. Сегодня ходил навстречу Маше, она была в Туле, и так хорошо думалось, а именно то, что духовное, божеское начало в нас стремится к совершенству, к Отцу, к тому, чтобы быть тем, чем оно было или должно быть. И это стремление есть увеличение любви. Увеличение же любви не достигается иначе, как работой жизни; а работа жизни преобразует жизнь. — Нет, не так думал. Я очень ослаб мыслью, энергией. Эти два дня был Стах[ович], я шел ему навстречу, т. е. старался не огорчить его; а он еще больше старался идти навстречу мне. Думал тоже о том, что надо бросить катехизичную форму. Утратилось во мне чувство близости Бога, окруженности им и радости этого сознания. — Теперь 10 часов вечера. Завтра едем в Пирогово.
1896
Жив. Мне немного лучше. Писал изложение веры. Думаю, что правда — холодно, от того, что хочет быть непогрешимо. Метель. Отослал письма Шмиту и Ч[ерткову]. Не послал письма Калмык[овой]. Думал нынче об искусстве. Это игра. И когда игра трудящих[ся], нормальн[ых] людей — она хороша; но когда это игра развращенных паразитов, тогда она — дурна; и вот теперь дошло до декадентства.
1898
Страшно посмотреть, сколько времени не писал — больше двух месяцев. И не только ничего не было дурного, но скорее всё хорошее. Юбилей был не так противен и тяжел, как ожидал. Продажа повести и получен[ие] 12-ти тысяч, кот[орые] отдал дух[оборам], устроилось хорошо. Был недоволен Ч[ертковым] и увидал, что виноват я. Приезжал дух[обор] из Як[утска]. Очень полюбил его. Сережа вполне близок делом и чувством. Нарочно не трогаю словами. С С[оней] очень хорошо. Люблю ее больше, чем прежде. Маша жалка своей слабостью, но духом всё так же близка. Т[аня] разорвала, но в очень, неустойчивом положении. Андр[юша] женится на Дидр[ихс] и очень сблизился. Чужды Ми[ша] и Лева. Но, слава Богу и благодарность ему, что он пробудился, разгорелся во мне, и мне естественно или любить и радоваться, или любить и жалеть. И какое счастие.
Вчера б[ыл] Archer, приехавший от Ч[ерткова], полюбил его. Дела очень много, но я весь поглощен Воск[ресением], берегу воду и пускаю только на Воскр[есение]. — Кажется, будет недурно. Люди хвалят, но я не верю. Кое-что записал — всё очень важное. То запишу после, но сейчас хочется записать то, что сейчас вечером гулял по дорожке и ясно не только думал, но чувствовал.
1) Под ногами морозная твердая земля, кругом огромные деревья, над головой пасмурное небо, тело свое чувствую, чувствую боль головы, занят мыслями о Воскр[есении], а между тем я знаю, чувствую всем существом, что и крепкая морозная земля, и деревья, и небо, и мое тело, и мои мысли — что всё это только произведение моих пяти чувств, мое представление — мир, построенный мной, п[отому] ч[то] таково мое отделение от мира, какое есть. И что стоит мне умереть и всё это не исчезнет, но видоизменится, как бывают превращения в театрах: из кустов, камней сделаются дворцы, башни и т. п. Смерть есть не что иное, как такое превращение, зависящее от другой отдельности от мира, другой личности: то я себя, свое тело с своими чувствами считаю собою, а то совсем иное выделится в меня. И тогда весь мир станет другим. Ведь мир такой, а не иной только п[отому], ч[то] я считаю собой то, а не другое. А делений мира мож[ет] б[ыть] бесчисленное количество. Не совсем ясно для других, но для меня очень.
1908
Пропустилъ день. Нынче 2 Н. Я. П.
Вчера занимался — статьей Сербск[ой]. Кончаю. Не плохо и не хорош[о], средне. Вчера б[ыло] на душе или, скоре[е], на теле тоскливо, п[отому] ч[то] не поддавался. Нынче утро, и хочется записать вотъ что:
1) Гуляю, сижу на лавочке и смотрю на кусты и деревья, и мне кажется, ч[то] на дереве большiе два какъ бы ярко оранжевые платка; а это на вблизи стоящемь кусте два листка. Я отношу ихъ къ отдаленнымъ деревьямъ, и это два большiе платка, и ярко оранжевые они отъ того, что я отношу цветъ этотъ къ удаленному предмету. И подумалъ: Весь мiръ, какой мы знаемъ, ведь только произведенiе нашихъ внешн[ихъ] чувствъ: зренiя и осязанiя... и наш[ихъ] соображенiй. Какъ же верить въ реальность, единую реальность мiра, какимъ мы его представляемъ себе? Какой онъ для блохъ? Какой для Сирiуса, для неизвестнаго мне существа, одареннаг[о] неизвестными мне чувствами? И пространство и время — это все мною построено. То, что я называю безконечно малыми существами, нисколько не меньше меня. И то, что я называю моментомъ, нисколько не меньше того, что я называю вечностью. Одно, одно есть, то, что сознаетъ, а никакъ не то, что оно познаетъ и какъ.
2) О чувстве меры въ искусстве: то, ч[то] отсутствiе меры выставляетъ на видъ производителя искусства, и отъ того уничтожает[ся] иллюзiя того, что я н[е] воспринима[ю], а творю.
1909
Спал хорошо, а всё слаб. Кажется, что я отписался (худож[ественной] работы). Нет сосредоточения на одном. А многое хочется. Вчера ничего, кроме писем, не делал. Довольно легкомысленно беседовал за столом. Вечером с Булыг[иным], Страх[овым], Голд[енвейзером] приятно. Нынче тоже писал письма и читал Ужасы христ[ианской] цивилиз[ации]. Не так хорошо, как я ожидал — узко. Но как форма превосходно. Нынче опять изжога. На душе оч[ень], оч[ень] хорошо. Помоги, Госп[оди] — и помогает. Записывать, кажется, нечего. Не помню, что б[ыло] вечером.