На протяжении всей истории существовали две разные и противоположные позиции в отношении рациональности.
Одна, более традиционная и древняя, доминировавшая в Греции и в средневековье, подтвердила, что рациональность является горизонтом, целью, к достижению которой следует стремиться, и что лишь немногие, достойные этого, смогут достичь успеха.
Эта позиция является классической и позиционирует знания как онтологическую лестницу: между учеником и учителем, между невежественным и мудрым есть явная разница.
Тем не менее, это различие необязательно должно выражаться в презрении и неуважении к достоинству того, кто находится в нижней строчке рейтинга.
Другая позиция, с другой стороны, преподносит рациональность как то, что уже присутствует во всех людях с самого начала их жизни.
Не как эскиз для улучшения, полировки, детализации - в соответствии с классической "метафорой мраморного блока", который уже содержит статуэтку, и как скульптор, который просто делает ее видимой - а как оперативная способность.
Это второе соображение привело к систематическому изучению процесса познания : неудивительно, что эпистемология возникает уже в какой-то конкретной дисциплине.
В прошлом, внимание к познанию неизбежно приводило к вопросу о границе - а это, в свою очередь, называло знания горизонтом, а метафизику - способом задавать более радикальные вопросы о знаниях.
Знание, для древних, не было чем-то независимым от того, что было известно для самого познания.
Современность, как следствие эпистемологических изменений, придает пути познанию почти навязчивое значение, превращаясь не в средство достижения цели познать, а в некий "автономный объект", не нуждающийся в метафизической основе.
Знание становится чем-то объективно-существующим.
"Истинно католический страх возникает из знания, что понятие рационального в мире извращено таким образом, что католические настроения выглядят фантастически, потому что производственный механизм, который служит исключительно удовлетворению всех видов материальных потребностей, называется "рациональным", не спрашивая об одной существенной рациональности, рациональности цели, для которой такой высокорациональный механизм доступен. " - Карл Шмитт.
Термин "образование" происходит от латинского "educationāre", который включает в себя личностное, командное и массовое обучение, а также наследственное обучение.
Образование пытается вытянуть, извлечь, пролить свет, раскрыть, разоблачить и всячески маневрировать.
Прежде всего, знания и способность справляться с ними, т.е. рациональность, не являются априори характеристиками каждого человека, а принадлежат ему в апостериори.
Образование также связано со способностью извлекать вещи изнутри, выявлять глубины сущности, заставлять их рождаться - что, в свою очередь, подразумевает, что истина скрыта под слоем внешнего, и что только операция, раскрывающая ее, может попытаться разделить правду от лжи.
Но, как известно, без подготовленного и квалифицированного специалиста, который обязательно должен быть достаточно образован шансы на успех малы.
Однако в наше время, учёный является больше представителем политической и экономической власти, что усложняет процесс обучения из за разного рода интриг и соблазнов в искажении знания.
Из-за этой причины, важно все же отметить, что термин образование несет в себе глагол ducĕre (различать), а не глагол продавать или манипулировать.