Дома не было взрослых. Витя, так и не дождавшись маму, лёг спать один. Но посреди ночи проснулся от голода. В квартире по-прежнему звенела тишина.
Поёрзав минуту в постели, мальчик встал и оглядел комнату. В углу за шкафом неслышно шевельнулась тень. Витя мотнул головой, отбрасывая галлюцинацию, и уверенно пошёл на кухню. В коридоре он щёлкнул выключателем, потом другим и, наконец, взобрался на табурет, чтобы включить свет на кухне. Помещения загудели электричеством.
Секунду постояв, мальчик вернулся в свою комнату и проверил за шкафом. Там пылилась старая палка-скакалка с лошадиной головой.
Освещённая комната нравилась Вите куда больше. Он даже подмигнул лошадиной мордочке. Деревянные глаза остались безучастны.
Тогда мальчик вновь пошёл на кухню через коридор.
Кухня была темна.
Снова на табурет, и маленькая ладошка несколько раз щёлкнула кухонным выключателем. Лампочка молчала.
Всё же хотелось есть и, храбро рассудив, мальчик решил, что жёлтого света фонарей с улицы вполне достаточно. Квартира располагалась на первом этаже. Тем более, что с коридора пробивались кое-какие отблески. Он прошёл на кухню и открыл холодильник.
Яркий свет и вкусный запах колбасы заставили рассмеяться. Живот радостно заурчал.
Витя осмотрел стеклянные полки и увидел колбасу на самом верху. Оставил дверцу открытой и вышел за табуретом в коридор. Вздрогнул, когда холодильник захлопнулся, и рассмеялся, чтобы подбодрить себя. Но, вернувшись, заметил в окне большие горящие глаза. Существо постучало по стеклу с цокающим звуком.
От неожиданности мальчик выронил табурет. Деревянная ножка угодила по пальцу. Витя зажмурился, пережидая боль, на глаза навернулись слёзы. Потом приоткрыл веки. Сквозь мутную пелену удалось разглядеть, как существо с горящим взглядом уходит за край окна. Из комнаты прилетел новый когтистый стук.
Лампочка в коридоре загудела громче и погасла. Остался только жёлтый свет уличных фонарей. Где-то далеко за входной дверью раздался надтреснутый девчачий смех.
Преодолевая страх, мальчик дошёл до плиты и отпил немного воды из чайника. Зажёг конфорку и несколько секунд смотрел на синий огонь. Потом поднял табурет и снова открыл холодильник. Опять пахнуло колбасой, но уже не так вкусно.
Решил сделать яичницу. Набрал в охапку яйца, хлеб и колбасу. Спустился с табурета и проследил, как закрывается дверца. Когда холодильный свет померк, в окно постучали знакомые когти. Мальчик не обратил внимания и стал раскладывать продукты.
В коридоре послышались чьи-то шаги. Звук всё нарастал. Синий круг огонька конфорки начал принимать очертания черепа, когда Витя поставил сверху сковороду и налил масла. Цокающий звук приближался. В двери появился неясный силуэт с огромной крючковатой тенью.
Маленькие руки взяли нож и порезали хлеб с колбасой, разбили яйца в сковороду. Еда зашкворчала. Витя накрыл её крышкой и обернулся к силуэту в двери:
— Я так устал от твоих детских выходок... Хотя чего ещё можно ожидать от такого, как ты...
Силуэт угловато дёрнулся и вышел из тени. Это была палка-скакалка. Последний подарок Вите от папы. Деревянные глаза обиженно смотрели на мальчика:
— Какого — такого? — голос раздался с улицы. Там за окном стояло чудовище с горящими глазами. Свет фонарей стал ещё тише.
Мальчик состроил сердитую мину, но всё же открыл окно. Чудовище шагнуло внутрь кухни и село на табурет:
— Какого — такого, Витёк?! — повторило оно вопрос булькающим басом.
— Сам знаешь. И не грохочи так, соседей разбудишь, — мальчик отвернулся к сковороде проверить яичницу. Выключил газ.
Чудовище сутуло сидело, заполняя собой всё пространство кухни. Оно не проронило ни слова, пока мальчик ел яичницу. Постепенно махина начала растворяться в зыбком свете фонарей. Витя всхлипнул:
— Вот видишь. Будь ты хорошим отцом — не оставлял бы меня одного каждую ночь.
— Ты прав.
— В чём же я прав? — мальчик брякнул вилкой по тарелке.
— Ты прав во всём, — медленно прошептало чудовище, — я не гожусь тебе в отцы.
— Да! Ты негодный отец! — Витя встал из-за стола, уронив стул. — И ужасный человек!
Из-за тебя маме приходится работать на двух работах! Ты совсем не помогаешь нам!
Из-за тебя люди вокруг смотрят на нас с жалостью, то и дело пытаясь дать денег!
Из-за тебя соседи считают меня сумасшедшим, который по ночам говорит сам с собой. Они уже два раза говорили маме, что меня нужно сдать в психушку!
Из-за тебя я должен становиться взрослым сейчас, когда ещё даже не пошёл в школу!
Ты очень-очень плохой отец. И герой из тебя никудышный. Ты ведь мог стать успешным писателем! У тебя почти получилось! Но не-е-ет! Папе захотелось стать героем. Если бы не твоя мальчишеская бравада, то всем было бы лучше. И... Ты был бы жив!
— Мальчишеская бравада?! — тень существа сгустилась, совсем померк свет фонарей. — Да, я бы жил. Но разве это жизнь, когда знаешь, что ты трус?
— Твоя смерть оказалась напрасной! Скоро тебя все забудут, как писателя, а потом и как человека, — Витя сел на пол и придвинул коленки к груди.
— Знаю, сын, — чудовище глубоко вздохнуло, от этого задрожало окно, — я вижу, что ты стал взрослым. Больше я тебе не нужен...
— Та девочка, которую ты пытался спасти... Она тоже утонула! Вместе с тобой!
— Знаю-знаю...
Очертания чудовища стали теряться, вспыхнул свет фонарей за окном.
— Но дело даже не в этом. Слышишь, папа?! Ты нужен мне больше, чем той девочке... — язык мальчика уже заплетался, ему хотелось спать.
Кухонная лампочка блекло замерцала. Чудовище всё уменьшалось, протяжно шепча:
— Я всегда с тобой... — оно уменьшилось до размеров Вити и растворилось внутри него.
Во входной двери заскрежетал ключ. Вернулась мама и обнаружила сына, спящего на кухонном полу:
— Сынок, что с тобой?! Как ты себя чувствуешь?! — мальчик тихо спал и не откликнулся. — Дай-ка я отнесу тебя в постель, малыш.
Она выключила свет во всей квартире, села у настольной лампы. И хоть ребёнок ничего не слышал во сне, и глаза матери уже слипались после тяжёлого рабочего дня, она взяла книгу и прочла вслух одну из сказок, что когда-то написал её муж.
Потом посмотрела на сына и удивилась, как он стал похож на отца:
— Знаю-знаю. Ты всегда будешь со мной. В своих сказках и в нашем сыне.
Лёнька Сгинь
Они сидели вечером за столом в маленькой кухне и курили по очереди. Семейный совет.
- Мы не можем так жить, – говорил он – Итак, у нас по две работы, а за ней нужно постоянно приглядывать. Деньги уходят все на дочь. Пора что-то решать.
- Сдать в детский дом её нельзя. Это будет катастрофа, – отвечала она.- Если люди про неё узнают...
- Знаю, - вздохнул он – Поэтому считаю, что дочка должна погасить свой долг. В конце концов - мы одна семья. И каждый член семьи должен вносить свою лепту.
- Не таким же способом! – она ожесточённо раздавила окурок в пепельнице – Она же ещё так мала.
- Всем нам приходит время повзрослеть. Ей уже 12 лет. Цыгане предложили большие деньги. С этими деньгами можно будет уехать и купить дом в соседней области. Завести своё частное хозяйство. Мы начнём жизнь заново. И сможем, наконец, отдохнуть.
- Твоя идея отвратительна!
Он пожал плечами:
- Ну, предложи свою. Да, мы с тобой плохие родители. Мы, честно старались уберечь её все эти годы от внешнего мира. Пытались дать ей образование. Отдавали последнее. Мы вымотались. А она растёт. Она растёт каждый день. Цыгане предложили большие деньги.
------------------------------------------------------------------------------------------
Цыган Жужа кинул плотно набитую спортивную сумку к его ногам:
- На.
Потом мерзко улыбаясь, смотрел, как он копается в ней - пересчитывает купюры.
- Э. Такое говно никто обманывать не будет, – сказал он, разглядывая этого тщедушного измученного человека – Бери и уматывай. А то собак спущу.
Собаки: злющие кавказцы, надрывались лаем за воротами цыганского дома. Дом у цыган был огромный – целая крепость за высоким кирпичным забором.
- На месяц? Да? Ведь мы договорились? – в голосе человека слышалась безнадёжность.
Цыган сплюнул. Захочет так и не на месяц. Сделка состоялась. Ребёнка увели в дом и спрятали в подвале. Там уже ждал доктор, специально приглашённый и умеющий держать язык за зубами. Теперь Жуже было не интересно общаться с ним. Он считал в уме прибыль, которую получит от девочки.
- Ты получил деньги. Теперь она останется с нами. Дальше будет, что будет. Это, теперь, не твои проблемы, – сказал он и скрылся в воротах.
Он смотрел, как цыган уходит, растерянно теребя сумку в руках. Звучно лязгнули замки. За воротами собаки кинулись встречать хозяина. Вздохнул:
- Да. Пусть будет, что будет. Вот только, не она осталась с вами. А это вы остались с нею. Господи – пусть это будет на моей совести, а не на её!
Он пошёл к машине. Закинул сумку с деньгами на заднее сиденье. Поехал в сторону ближайшего придорожного кафе. Теперь нужно было ждать ночи.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------
Жужа переговорил с доктором. Доктор сообщил, что девочка целая. Здорова.
- Что насчёт пересадки органов? – спросил он - Покупатели уже готовы заплатить за сердце.
- Тут, надо немного подождать, – осторожно ответил доктор – Составим медицинскую карту. Потребуется отвезти её в мою клинику. Привозите её в среду. Хорошо?
Жужа кивнул. В среду так в среду. Ночью должен был приехать Абдул. За невинность девочки уже было заплачено. Женщины готовили комнату для приёма почётного гостя. Девочку вымоют и оденут, как ему захочется. Хорошая сделка. Довольный Абдул даст скидку на товар. Жужа в прибыли. А продать ребёнка на запчасти, можно и позже. Он проводил доктора и попрощался с ним.
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Ночью он подъехал и остановился напротив цыганского дома. Что бы скоротать время – жевал бутерброды из кафе. Он видел, как ворота открылись и во двор въехали две дорогие машины. Красные номера. Потом из дома зазвучала громкая музыка. Заблеяли бараны. Раздавались весёлые крики.
Гостей принимает, подумал он – а дочка моя, вместо торта. Оно и понятно. Большие люди – большими делами занимаются. А вы попробуйте как мы, каждую ночь её беречь и успокаивать. Сможете успокоить одного ребёнка? Нашего ребёнка. Особенного. Пейте! Гуляйте! Жрите в три горла – пока можете.
Он ждал. Он не случайно пошёл на сделку с цыганами. Всё было продумано заранее. Никто не будет проверять цыган – пусть хоть стрельбу в своём доме устроят. Соседи будут молчать в тряпочку. Их все боятся. Пока полиция приедет с проверкой. Пока разберутся в чём дело? Времени много уйдёт. Жужа думал, что он самый умный? Пусть теперь молится своим цыганским богам. Ждать осталось не долго.
Как же тяжело им было. Все эти годы. Как трудно. Они все деньги вкладывали в безопасность. Первые годы – как она родилась, были лучшими. Прекрасный, здоровый ребёнок это в наше то время? Потом ей исполнилось 6 лет. И началось. По ночам, к дочери приходили тени. Сначала они только пугали, прячась по углам и скрываясь под кроватью, стоило только включить свет. Дочь плакала. Каждую ночь. Но она росла. И тени становились смелее. Они перестали бояться света. Они стали нападать на родителей. Им пришлось забрать её из школы. Пришлось укрепить её комнату. Тени лезли к соседям и пожирали их. Бабушку, живущую этажом выше - они так и не сберегли. Поставили защиту и на окна. Потом бронированную дверь. Потом стали скармливать теням бродячих собак – уж лучше они, чем люди. Дважды они переезжали. Дочь требовала внимания. Спали с женой по очереди. И работали. Много работали, чтобы она ни в чём не нуждалась. Они любили её. Но деньги все уходили - как вода в песок.
Он прислушался к крикам из цыганского дома. Послышались выстрелы. Он попросил дочь не церемониться. И она согласилась. Никого нельзя оставлять в живых. Пусть тени насытятся, перед долгой дорогой. Когда, лай собак оборвался с взвизгом, и повисла тишина: он понял – пора. Достал из багажника гвоздодёр и пошёл открывать входную дверь. Замки, у цыган на дверях, были хорошие.