Утреннее солнце нежно гладит ладонью спальный район города Санкт-Петербурга. Я иду на работу. Начинаю с самого дальнего дома. Там мне нужно будет зайти в квартиру и взять список продуктов. У квартиры я достаю из кармана прозрачный мешочек, в котором робко синеют скрученные бахилы. Звоню в дверь. Открывает крепкий мужчина. Мы здороваемся, и он показывает мне комнату, в которую я должна пройти.
В квартире чисто, комната обычная пенсионерская. Стол с белой тканевой скатертью, фотографии старые на стенах, небольшая кучка газет в углу. Ко мне выходит бабушка – она с трудом передвигается на костылях. Тело грузное, ноги невыносимо распухшие.
Она радуется мне, старается удержать подольше, поговорить. На улицу выходит редко – тяжело. С родственниками не общается особо. Это понятно, иначе зачем ей при таких здоровых мужиках соцработник?
Я не герой, я на работе и, конечно, я смотрю за временем, считаю. Но стараюсь ей этого не показывать. У меня был идеальный план – с 8 до 14 часов я работаю, потом прихожу домой и рисую. Потому что рисование главное. На деле я прихожу домой около 16 часов и ложусь на кровать полностью обессиленная. Меня высасывает до дна хождение по магазинам, общение с подопечными, кружение по нашему однотипному району.
Как-то раз она рассказывает мне про своего мужа – симпатичный блондин в моряцкой фуражке смотрит на нас со старой черно-белой фотографии, поставленной на полку.
«Он любил выпить и гульнуть. И ко мне часто приставал. Я была молодая девчонка совсем. Жили бедно. Пришлось делать аборты. Ты знаешь, я сделала 10 абортов…»
Она говорит что-то еще, а я внутренне застываю от этой ужасной цифры. Не осуждаю ее – никто не без греха, но сожалею.
Сейчас она полностью разбита и жизнь пошла под откос. Она просит меня в следующий раз помочь ей помыться. Это не входит в мои полномочия, но я соглашаюсь. Нужно быть человеком, даже когда не хочется.
Она ходит еле-еле, но сама, деньги есть, но живет в квартире с людьми, которым нет никакого дела. Для которых она старая бабка, которая «когда уже помрет-то». Ей не с кем поговорить. И когда я прихожу, то почти дольше всех сижу у нее.
Пишу под диктовку список – теперь дальше, к следующему. Надеть бахилы, позвонить в дверь. Кто-то быстро отдает список, и я иду в магазины… Все как обычно.
Но в тот день надо мной висит эта страшная цифра – 10. Я читала разное про советское время, слышала что-то и сделала вывод, что тогда это было очень просто. Контрацепции нет, а мужику надо (считалось, что женщине надо не так), сделали дело и, если беременность – выход один... Потому что ну а как? Просто все было.
Кто-то рожал и тащил на себе детей. Кто-то делал вот так. Кто-то остался нужным. Кто-то доживает свой век в клетке.
Я не делала и не делаю никаких выводов. Я просто пять дней в неделю шлялась по этому идиотскому району и ходила с набитыми сумками от судьбе к судьбе – почти все они трагические. Даже не голоса, а просто виды маленьких людей – одиноких стариков, слепых женщин и молодых инвалидов.
Я хочу рассказать о них, чтобы мы вспомнили, что они живут рядом с нами. И что у нас на самом деле все хорошо. Бывает гораздо хуже.
А у вас есть похожие примеры перед глазами? Если можете что-то по статистике абортов в СССР сказать - буду благодарна.
___________________________________________________________________________________
Понравился материал? Не стесняйтесь поставить палец вверх, прокомментировать, поделиться в социальных сетях и подписаться на обновления канала. Все интересное впереди и только с вами!
Ваша Амрита