Я смотрела в широко раскрытые глаза и не могла понять, что ей от меня нужно? Она же с недюжинной силой трясла меня за плечи, дергала за одежду, цеплялась тонкими пальцами. На ночной рубашке, что была на мне, отлетели пуговицы. Всё это происходило стремительно, молниеносно, я даже не успела испугаться. Не успела вспомнить, что её больше нет, она мертва. Я не успела вспомнить этого, я пыталась собрать все силы, своего расколовшегося на маленькие частички голоса, что бы спросить. Прокричать ей в лицо: «Что тебе нужно?». К сожалению, у меня ничего не выходило. Только тихое шипение со странными звуками – слабой пародией на членораздельную человеческую речь. Буквы и звуки распадались на мелкие стёклышки, металлические частички и разлетались прочь, теряя всякую связь между собой. А она продолжала трясти меня, всё сильнее и сильнее. Волосы её разметались по сторонам, а изо рта медленно выползала речь: тягучая, вязкая, но абсолютно беззвучная. Она сливалась с густым воздухом и растворялась в нём. Я не могла говорить, но я могла думать. Меня волновал только один вопрос: «Что ей нужно?». Наконец я услышала её: «Проснись!» - кричала она мне в лицо.
И...я проснулась. Резко вскочила, пыталась обновить обрывистые картинки сна. В горле пересохло, сердце бешено билось. Я вновь не успела испугаться: в следующую секунду, у моего ребёнка спящего рядом, началась сильная рвота. Все случилось мгновенно, я едва успела перевернуть сына в безопасное положение. Когда всё успокоилось, в памяти моей пронеслись странные картины ночного кошмара. Ребёнок заснул, я присела рядом.
«Спасибо подруга! Если бы не ты, я могла, не проснуться во время...» - с ужасом подумала я, крепко сжимая оборванную пуговку от ночной рубашки, только что найденную в постели.