Берсерки. Варварское германское общество до эпохи переселения народов находилось на низкой ступени технологического развития, социальные институты его мало отличались от первобытнородовых. Но в силу постоянных межплеменных столкновений в нём очень рано появилась прослойка профессиональных воинов, не принадлежащих к какому-то конкретному роду или племени и не чередующих войну с земледелием. Исследователь европейских воинских традиций Ф. Кардини пишет:
«В германских обычаях бросаются в глаза представления о святости войны, наличие социетарных групп инициированных воинов, их диалектическая связь с племенной структурой социума, их обособленность в качестве отдельной общественной группы, иногда вплоть до разрыва с общественной средой, хотя и без окончательного пресечения всех связей».
Представление о воинской доблести в кельто-германском мире коренным образом отличалось от греко-римского: здесь важным воинским качеством считалась не дисциплина, а свирепая ярость, в порыве которой человек буквально теряет голову. Умение приходить в ярость в надлежащий момент времени, сходить от неё с ума, удесятеряя тем самым свои силы, не просто ценилось германцами, но даже культивировалось. Считалось, что сам по себе человек не может впасть в такое состояние, что это – следствие определенных ритуалов инициации, своего рода божественный дар. Недаром глава германского пантеона, бог Вотан (у скандинавов – Один) носил имя, производное от слова «wut» – «бешенство». Для того чтобы быть признанным «настоящим воином» претенденту приходилось пройти очень своеобразную инициацию, красочно описанную М. Элиаде:
«Берсерком можно было стать после посвящения, включающего специфические для воинов испытания. Так, например, как рассказывает Тацит, у хаттов соискатель не стриг ни волос, ни бороды, пока не убивал врага. У тайфалов молодой человек должен был убить вепря или медведя, а у герулов он боролся с этими зверями без оружия. Пройдя подобные испытания, он превращался в неустрашимого воина, который вёл себя, как зверь на охоте. Он становился сверхчеловеком, ибо ему удалось приобрести магическую и религиозную силу, часть которой он получал от хищника».
Во многих случаях проходящий инициацию новичок должен был не только одолеть зверя, но и публично съесть его сердце. После этого считалось, что душа убитого хищника перешла в молодого воина, который получал право носить шкуру поверженного животного как доказательство своего зверства. Слово «берсерк» дословно означает «медвежья шкура» (по-норвежски «ber» – «медведь» и «serk» – «шкура»).
Берсерки не являлись воинской элитой, роль которой играли вожди (у скандинавов ярлы и конунги) и их телохранители, «люди дома» (у скандинавов – хускарлы). Скорее, берсерки выполняли функции спецназа, задачи которого строго ограничены. Это были не столько ловкие фехтовальщики и бывалые разведчики, сколько носители нечеловеческой ярости, больше даже колдуны, чем воины. И вот почему: «Berserkr – это «медвежья шкура», «некто в медвежьей шкуре, воплотившийся в медведя». Обратите внимание – в медведя, а не просто в его шкуру. Иными словами, одержимый медведем, если угодно, медведь с человеческим лицом. Воин – пленник медведя. Звериная шкура – это особого рода «магическая клетка». Бок о бок с берсеркром, облаченным в медвежью шкуру, лучше сказать воином-медведем, стоит ulfhedhinn, то есть «волчья шкура», облаченный в шкуру волка воин-волк». Иными словами, берсерки и их «волчьи» коллеги, ульфхеддины, представляли собой отряды «оборотней», одержимых воинов. Эти бойцы верили сами и давали повод верить другим, что на поле боя они превращаются в зверей, плоть которых ритуально вкусили при инициации и шкуры которых теперь носят как верхнюю одежду.
По свидетельству исландского епископа Фридрека, в XI в. берсерки представляли собой маргинальную общественную категорию, внушавшую мирным жителям страх и ненависть. В то время как германцы и скандинавы в большинстве своём уже не вели воинственного образа жизни, берсерки ходили по деревням, провоцировали поединки и грабили крестьян. Поэтому воины в каких-либо шкурах были объявлены вне закона в Норвегии, а в Исландии их прямо убивали осиновыми кольями как оборотней. Ещё раньше христианизация положила конец существованию «воинов-волков» в Германии.
Друидизм. В кельтском обществе заметную роль играло языческое духовенство, именуемое друидами. По свидетельству французского исследователя Ф. Леру: «…царская власть у кельтов пребывала в тени и, если так можно выразиться, под покровительством могущественного жречества». Друид являлся одновременно судьей, жрецом, сказителем и певцом (такие друиды назывались барды и филиды), целителем, советником вождя и, конечно же, воином. Официальные законы кельтского общества освобождали представителей этой общественной группы от каких-либо повинностей, а путь в неё был затруднён многолетним обучением и тайными обрядами инициации. Впрочем, друиды старались оправдывать своё существование, участвуя во всех сферах жизни кельтского общества. Например, друид Дивициак был послом галлов к Цезарю, а в ходе Галльской войны сражался на стороне римлян во главе конного отряда.
Поскольку кельты вели воинственный образ жизни, то друиды негласно обязывались быть полезными и на этом поприще. Как указывает Ф. Леру, они располагали разнообразным арсеналом боевой магии. Здесь были и заклинания, связывающие и ослабляющие противника, и разнообразные способы управления стихиями, и даже способы вызвать боевое неистовство. По свидетельствам ирландских сказаний, друид мог вылечить пробитую камнем голову едва ли не наложением руки, поднять бурю в спокойном море и даже заставить врага смирно принимать удары. Публий Корнелий Тацит так описывает штурм римлянами святилища друидов на острове Мона:
«На берегу стояло в полном вооружении вражеское войско, среди которого бегали женщины; похожие на фурий, в траурных одеяниях, с распущенными волосами, они держали в руках горящие факелы; бывшие тут же друиды с воздетыми к небу руками возносили к богам молитвы и исторгали проклятия. Новизна этого зрелища потрясла наших воинов, и они, словно окаменев, подставляли неподвижные тела под сыплющиеся на них удары. Наконец, вняв увещеваниям полководца и побуждая друг друга не страшиться этого исступленного, наполовину женского войска, они устремляются на противника, отбрасывают его и оттесняют сопротивляющихся в пламя их собственных факелов».
Друиды практиковали человеческие жертвоприношения, за что римские оккупационные власти, подвергли их последовательным гонениям. Поэтический талант филидов и бардов был по достоинству оценен молодым христианством, недаром первые ирландские монахи были выходцами из друидов.