Иосиф сидел на крыльце своего обветшалого дома и всматривался куда-то вдаль. На самом деле он никуда не смотрел и никого не ждал. Все его мысли были заняты не прекрасным пейзажем, раскинувшимся перед глазами, а нахлынувшими и не дающими покоя размышлениями. И мысли его были отнюдь не радостными. Он был так рассеян в своей задумчивости, что и не заметил, как рядом с ним присел незнакомец.
- О чём задумался, добрый человек? – спросил путник.
Иосиф вздрогнул, будто проснулся от лёгкого, недолгого сна.
- Да какой же я добрый? Мысли мои черны, как сажа и душа моя полна грусти. Будь я и вправду добрым человеком, стал бы я гневаться? Будь я добрым человеком, стал бы я отчаиваться? Нет,… я не добрый человек. Ты ошибаешься, незнакомец.
- Ну что же, случается и такое с грешными людьми – задумчиво промолвил путник.
- Вот! В этом и дело! Грешные мы все, грешные! А как жить иначе, не знаем. Да что же я? Ты с дороги, одежда твоя запылилась и вид у тебя усталый. Войдём в дом, поешь и отдохни немного.
- Спасибо, добрый человек. Ты опередил мою просьбу. Это стоит дорого!
- Я не прошу с тебя денег! – с обидой воскликнул Иосиф.
- Я знаю. Но ведь не всё, что дорого, можно купить. Многие просят помощи в надежде получить её, но не получают. А ты опередил мою просьбу! – повторил путник.
- Я и без твоих просьб вижу, что ты устал и голоден. К чему мне делать вид, что не заметил этого. А быть может, гордость живёт в твоём сердце, и ты не хочешь просить о помощи? Как же я буду спокойно спать, зная, что где-то бредёт уставший и голодный человек, которому я мог помочь, но нарочно не сделал этого?
- Да ты - философ! Так отчего же ты решил, что ты недобрый человек? - с иронией спросил путник.
- А оттого, что неправильно я живу, да и не знаю, как правильно. Если бы кто-то рассудил меня, и сказал, что я делаю не так. Вот вчера, я приютил бездомного, а он украл у меня деньги. А ведь я дал ему ужин и ночлег. Не возьми он этих денег, я накормил бы десять таких бедняг. И теперь я зол. Я гневаюсь. А имею ли я на это право? Ведь я сам впустил его в свой дом. А значит, сам позволил обокрасть себя. А ведь это случается не в первый раз. Конечно, я тешу себя мыслью, что он накормит других, таких же убогих, а не прогуляет украденное в ближайшем кабаке, хотя…
- Так отчего же ты не запираешь дверь и не прячешь свои богатства?
- Какие богатства?! Да и к чему? Все замки - условность. Я же сам отдаю последний хлеб… Каждый день к дому моему идут нищие и больные, и всем им я даю приют. Почему они идут сюда, я и сам не знаю!
- А быть может, это Господь отправляет их к тебе? - еле слышно промолвил путник.
Иосиф, не расслышав собеседника, продолжал: «Вот и ты пришёл. Наверняка потому, что слышал про чудака, который кормит бездельников!» – Иосиф с отчаяньем махнул рукой и почесал седую голову.
- Нет. Я не слышал о тебе от людей.
- Прости меня, путник, я совсем не считаю тебя бездельником, и понимаю, что какой бы путь не привёл тебя в мой дом, он не был лёгким. Да и тех, других, тоже не считаю. У каждого своя судьба, у кого-то - лёгкая, у кого-то – тяжёлая. И что тому виной, знает лишь Бог. И он знает, многих я спас от голодной смерти и холода! - Иосиф вскинул руки в небо и устремил взгляд вверх - Но люди, они смеются за моей спиной – тихо добавил он.
- К чему тебе знать, что творится за твоею спиной? Или ты грустишь об этом?
- Нет! Нет! Мне всё равно. Считают они меня полоумным, так что же. Меня это никак не трогает. Всё равно жить по-другому я не умею.
- Кормишь всех, поишь, а говоришь, что недобрый человек! Так отчего же? – проговорил путник, присаживаясь за только что накрытый Иосифом стол. Он отпил молоко из большой глиняной кружки, и, глядя в глаза Иосифу, ожидал ответа.
Иосиф задумался на минуту и проговорил: « А оттого, что корысть имею!»
- Какая же в том корысть?
- Сам не знаю. Может… хорошим для всех хочу быть? А может гордыня? Самонадеян может? - Иосиф пристально посмотрел в глаза путника.
- Что же ты на Божью помощь не уповаешь? – спросил незнакомец.
- Да как же без неё? Одному мне не справиться! – уверенно ответил Иосиф.
- Так в чём корысть?
- А может в рай хочу? – Иосиф рассмеялся своему собственному вопросу и тут же поспешил на него ответить - Ну, в рай мне точно не попасть!
- Отчего ты так уверен в этом?
- Нет! В рай мне не попасть. Бывает, такое отчаяние охватывает, что даже злюсь на себя. Ну, хоть вой! Бывает плачу ночью в подушку, за тех, кого приютил, за жизнь их беспутную, а им хоть бы что, храпят на весь дом. А утром встанут горемычные и дальше идут, жизнь свою прожигают, как восковую свечку. А я и жалею и гневаюсь.
- Что с того. Правда, всегда приправлена солью. Они возвращаются к тебе?
- И такое бывает. Я ведь никого не гоню. Бывает, по несколько месяцев живут. Больные и убогие, у меня, они вновь обретают жизнь. Ты не представляешь путник, как я счастлив в своей надежде, что жизнь их изменится.
- Я представляю это немного лучше, чем ты думаешь – улыбнулся его словам незнакомец.
- И как больно мне, когда они возвращаются к моему порогу в ещё более жалком обличии. Почему так? Почему мы такие разные? Ведь все мы люди, у всех две руки, чтобы заработать себе на жизнь. У каждого есть голова на плечах. Так отчего же выходит так? Виноваты ли они, или Господь создал их такими? - с грустью спросил Иосиф.
- Не властен ли горшечник над глиной?! – задумчиво проговорил незнакомец.
Путник отобедал и, поблагодарив Иосифа, направился к выходу. Иосиф окрикнул его, когда тот уже стоял на пороге: «Куда же ты? Уже темнеет. В доме моём всегда есть ночлег. Или ты в обиде за мои слова? Ты прости, если обидел чем-то».
- Спасибо за всё, добрый человек. И пусть не гложет тебя мысль о том, что корысть живёт в твоём сердце. Кто знает, быть может, она и приведёт тебя в рай! - с улыбкой прошептал он, и громко добавил - Правду говорят о тебе люди, Иосиф. Только правда эта заключается в том, что ты добр и милосерден.
- А говорил, что не слышал обо мне. Тогда откуда знаешь имя моё?
Путник вышел, и будто не слыша заданного вопроса, тихо проговорил: «Пусть никогда не оскудеет твой стол и не зарастёт тропа к твоему дому. И пусть корысть твоя будет другим во благо».