В окно падал тусклый свет пасмурного неба. На столе валялась пустая бутылка от виски, совсем
недавно радовавшая Хаммера. Он был тут же, в кабинете, только он спал, развалившись в кресле.
Сегодня пятница, а по пятницам он начинал пить в обед.
-Хаммер!
Капитан Дезмонд Кровоновски, начальник Хаммера. Волевой ветеран войны, не знающий
пощады как для врагов, так и для подчиненных, был самой большой занозой в заднице Хаммера.
Дезмонд презирал алкоголиков, и уж тем более не терпел, когда кто-то был нетрезв на работе.
-Хаммер, твою мать, я тебя дважды звать должен?! – начальник уже срывался на крик.
Из-за тонких перегородок и двери со стеклом, на которой черными буквами красовалась надпись
«Дет. Хаммер», слышимость в их отделе была максимальная. Незадачливый детектив от громкого
голоса свалился на пол и сразу же вскочил на ноги. Полпинты бурбона – ничто для его организма,
а спал он просто от усталости.
-Что? А? Лили? – Хаммер начал озираться по сторонам.
-Зайди ко мне!
Хаммер вышел из тесного кабинета, состоящего из стола, стула, двух офисных кресел и
одностворчатого шкафа для верхней одежды, и прошел по узкому коридору с белыми стенами и
длинными светильниками на потолке. По левую сторону была дверь в кабинет детектива
Ройланда, на данный момент находящегося у психотерапевта; по правую – просто пустой кабинет,
ожидающий своего хозяина.
Хаммер распахнул дверь в просторные апартаменты Кровоновски и бросил взгляд вправо, где за
собственным столом сидел юрист конторы, Сантинелли. Он был итальянцем, и, что нетипично,
очень молчаливым итальянцем, постоянно погруженным в работу.
За столом сидел Дезмонд в своих любимых черных подтяжках и пыхтел сигаретой:
-Какого хрена ты не идешь сразу, когда я тебя зову? – злобно процедил он.
-Я там, это, ну, бумажки перебирал, счет за квартиру пришел… - начал бурчать Хаммер, но босс
резко его перебил:
-Заткнись на хрен и проваливай отсюда к черту! – теперь он действительно кричал.
-А, - сказал Хаммер, как будто ему пришла в голову какая-то идея. – Ну давай, - он резко
развернулся и направился к выходу.
-И чтоб в понедельник без опозданий, - услышал он за уже закрытой дверью.
Хаммер быстро повернул к двери, которая находилась рядом с пустующим кабинетом, вышел в
большой холл 28-го этажа офисного центра и вызвал лифт. В животе бурлило от пустоты,
заполненной алкоголем, но есть не хотелось. Хотелось только бурбона. Ну или водки, на крайний
случай.
Перед дверями здания стоял его старенький Понтиак 1968 года, который, что удивительно, был на
полном ходу. Хаммер купил его по дешевке у одного пенсионера пять лет назад, который
распродавал имущество, и оказалась, что машина стоящая. За все это время он заезжал в сервис
только чтобы колеса на зиму поменять.
Часы показывали 16:24. Рановато для конца рабочего дня, хотя, по сути, у людей такой профессии
график ненормированный. Машина завелась с пол-оборота, и Хаммер двинулся в сторону бара
«Мидори» к своему старому знакомому, который заведение и содержал.
Конец весны в Солларасе характеризовался невыносимой духотой, от которой вечно потела
спина, а цены на кондиционеры взлетали на 200 процентов. Прагматичные жители этого
огромного города не задумывались, что можно купить его дешево еще зимой и аккуратно
положить на полочку до лета. Но, тем не менее, никто даже не шевелился, и все тратили свои
сбережения на подорожавшие системы охлаждения.
Хаммер, минуя все пробки и проезжая на красный, был возле «Мидори» уже в 16:32 - так сильно
ему хотелось напиться и проваляться все выходные в коматозном состоянии. Жизненный путь
этого человека до недавнего времени шел очень гладко, но потом его искромсали на мелкие
кусочки, вышвырнув на помойку. Не самая лучшая перспектива для человека, который считал, что
он уже счастлив.
Дверь в полуосвещенное помещение распахнулась, и Хаммер зашел в свой любимый кабак.
Другие ему никогда не нравились, в клубы он не ходил из-за шума и потому что туда нужно всегда
красиво одеваться. Чего не скажешь о нем – потрепанный коричневый пиджак; четырехдневная
белая рубашка; мятый галстук из дешевой синтетики, завязанный на самый простой узел; брюки с
протертой задницей и стоптанные туфли. На лице красовалась густая щетина, в глазах стоял
алкогольный туман, и только на голове все было в порядке, потому что каждые два дня у него
была стрижка машинкой под шесть миллиметров.
-Здравствуй, Форд, - негромко окликнул Хаммер человека, стоящего к нему спиной за стойкой и
протирающего бутылки.
-О, Хаммер, привет! – восторженно поприветствовал Форд. –Не ждал тебя так рано.
-Да что-то в горле пересохло.
-Ну тогда садись, ты первый сегодня.
Хаммер тихонько отодвинул стул и уселся за бар.
-Что будешь?
-Бурбон.
-Извини, бурбона сегодня нет. Вчера гуляли какие-то студенты толпой в пятьдесят человек, ну они
ящик-то целый и осушили, а поставка только во вторник.
-Твою мать, какого хрена, - расстроился Хаммер, потому что он уже настроился на терпкую горечь
кентуккийского происхождения.
-Ну может джин? – улыбнулся Форд.
-К черту англичан, у меня от них изжога, - резко отмахнулся детектив. – Лей водку.
-Другой разговор, - Форд достал стакан, заполнил его льдом, до краев налил водки и подвинул к
Хаммеру.
-За мой счет.
-Аве Мария! – крикнул Хаммер и залпом опустошил стакан. Форд не преминул быстро его
обновить.
Так и продолжался вечер. Хаммер пил с большим удовольствием, но в глазах его оставалась все та
же тоска. Четыре года он работал в частном сыске, и все эти четыре года глаза никогда не меняли
этого тусклого блеска. Они могли наполняться слезами, могли превращаться в стекло, могли на
мгновение выразить гнев, но тоска оставалась прежней. Четыре года Хаммер видел, как гниют и
унижаются люди, как они молят о пощаде, как их мозги разлетаются по стенам. Видел, как
взрослые мужчины насилуют своих дочерей, как им потом отрезают яйца, как один человек дает
другому деньги за молчание, а потом убивает этого человека и возвращает деньги себе. Он был
наблюдателем, полицейским, трансвеститом, уборщиком, строителем, любовником и никогда не
заваливал ни одного дела. За это время он прославился в Солларасе, городе грязном и не самом
безопасном в мире, как хороший сыщик, как верный своему делу детектив, который всегда
отработает свой хлеб. Он всегда умел договариваться и добиваться результата, чего бы ему это ни
стоило. Наверно, так себя и чувствуют люди, которым терять нечего - бутылка, бутылка и сон.
Неспокойный, прерывистый и слишком короткий сон.
Форд очень любил Хаммера за то, что тот как-то спас его восьмилетнюю дочь от рук педофила.
Уже тогда о нем пошел слух, как о надежном человеке, и Форд сразу отправился к нему. Хаммер,
не мешкаясь, поднял на уши всю округу, обшарил каждый подъезд, каждый закоулок и нашел –
квартира, похожая на чулан в сыром подвале, где в шкафу на ключ была заперта маленькая,
напуганная девочка. Он быстро схватил ее на руки, прижал к себе как можно крепче и помчался к
ее отцу. Форд не переставал тихо всхлипывать, когда его дочь вернулась. От денег Хаммер
отказался, посчитав это чересчур бесчеловечным, вернулся в эту ужасную квартиру, закрылся в
шкафу и стал ждать. Когда насильник вернулся, Хаммер выскочил из шкафа и огрел того утюгом по
голове, а когда он очнулся, то обнаружил, что привязан к кровати. Хаммер запрыгнул на него и
начал избивать по лицу, выбив все зубы, а когда устал, схватил ржавые ножницы, вспорол ему
брюки и отрезал член. Вопль был чудовищный, как будто в медведя пулю всадили, но Хаммеру
было все равно, так сильно он ненавидел насильников и педофилов. Чтоб его прекратить, Хаммер
использовал половой орган мужчины как кляп, и затолкал его так глубоко, что сразу же
последовал кашель, переходящий в хрип. Потом он срезал веревки, предупредив, что в больнице
еще могут успеть пришить его достоинство, но когда он уходил, кашель уже прекратился.
С тех пор Форд не берет с Хаммера денег, но если Хаммер все-таки настаивает, то только не
больше двадцати процентов от всей суммы заказа, еще и сдачу возвращает. Хаммер не потому
ходил сюда, что можно было напиваться бесплатно. Он не был слишком корыстным человеком,
хотя отказ от денег за заказ Форда был единственным за его карьеру. «Мидори» напоминал ему о
былом времени, когда он жил в другом месте, работал в другом месте, попивал сухое вино по
субботним вечерам и смотрел телевизор. Этот тихий бар был тем самым маленьким островком
спокойствия, который напоминал ему о той жизни, тихой и размеренной, и здесь он мог хотя бы
на мгновение поверить, что все можно вернуть. В баре всегда был приглушен свет, играл блюз, за
столиками всегда сидела аккуратная публика, редко проходили шумные праздники. У Хаммера не
было друзей, с которыми можно было разделить такие вечера, и не было другого места, где
можно было бы чувствовать себя в безопасности.
Посетители приходили и уходили, а Хаммер все сидел, редко вставая в туалет. Он уже прикончил
бутылку водки и только собирался в очередной раз посетить уборную, как, встав, со стула,
пошатнулся и чуть не упал. Форд это заметил и подбежал к нему:
-Дружище, ты как?
-Все-е…. норма….., - промямлил Хаммер, у которого подкашивались.
-Все, пойдем, на такси тебя посажу, хватит на сегодня, - дружелюбно уговаривал его Форд.
-Э, я с-с-с тобой еще не расплатился за…. за…. за эту! – возмущенно заикался Хаммер.
-Ну и не надо, ничего, - Форд уже вывел его на улицу. Стоял поздний вечер.
-Такси! – крикнул Форд проезжавшей мимо машине. Она остановилась, и Форд бережно усадил
пьяного пассажира на заднее сиденье.
-Лакхорн, 23, и вот, сразу возьмите, - он сунул бумажную купюру таксисту. – Спокойной ночи,
Хаммер, - Форд сжал его не двигающуюся руку.
-Спойной ной, - твердо пробубнил Хаммер.
Такси тронулось. Мимо пролетали огни фонарей, вывески магазинов, ночных клубов. От такого
круговорота ярких ламп у Хаммера начала кружиться голова, и он кое-как сел поудобнее, чтобы
откинуть ощущение тошноты, как вдруг он почувствовал запах. Этот запах он узнает везде и
никогда ни с чем не перепутает – смесь лаванды и горького шоколада. Его голова сразу
прояснилась и он выпалил отрезвевшим голосом:
-Кого ты сейчас подвозил?
-Чего кричишь? - возмутился таксист.
-Кого ты сейчас подвозил, быстро говори, - с ноткой угрозы процедил Хаммер.
-Да тихо ты, успокойся, - стушевался водитель. –Ну, много кого сегодня было…
-Последний пассажир. Девушка?
-Да! – осенило таксиста. –Красивая такая, волосы у нее еще светлые были…
-Куда ты ее вез?! – Хаммер уже не выдерживал рассказов подробностей.
-Да вот, на проспект Ри, номер дома только не видел, она просила просто довезти ее до Ри и,
когда мы были у дома, попросила остановиться. Дом я помню, - таксист быстро лепетал, видимо,
от испуга.
-Вези меня туда, и быстро! – скомандовал Хаммер.
Автомобиль резко крутанулся и понесся в обратную сторону. Жизнь Хаммера была перечеркнута в
один не самый прекрасный день, и только один человек мог вернуть все на круги своя. Он уже не
смотрел по сторонам, в его голове крутились образы и события, составляя безумный калейдоскоп.
Машина резко остановилось у большого многоэтажного дома с единственным подъездом.
Хаммер швырнул таксисту купюру и ворвался в подъезд. Вестибюль напоминал дорогой отель,
только менее широкий. Пробежав мимо осоловелого консьержа, Хаммер побежал по лестнице на
следующий этаж. Здесь присутствовал запах лаванды, только менее явно. Он начал стучать в
первую попавшуюся дверь. Ему открыла пожилая женщина:
-Вы кто такой, молодой человек? – она удивленно уставилась на него.
-А это… Я ищу девушку, такую, с длинными волосами… Она не у вас? – слова Хаммера напоминали
мольбу, глаза были круглыми и наполнены слезами.
-Нет тут никаких женщин! Я сейчас полицию вызову! – пригрозила она, но Хаммер уже стучался в
другую дверь.
Он обежал так весь этаж, и везде ему отказывали, угрожали, не открывали, и когда он добежал до
шестого, он понял, как сильно он устал. Хаммер уже не мог продолжать эти поиски, ноги
подкашивались и тошнота подступала к горлу. Он не мог поверить, что он мог ее упустить, что
снова потратит время на поиски, но он не мог продолжать. Ноги как будто отнялись, и он рухнул
на лестницу, вдыхая запах лаванды и горького шоколада.