Давным-давно жил-был мальчик Яша. Хотя звали его Яша и играл он на скрипке, был он не тот, кто по национальности "таки да", а потомок солидной семьи поволжских купцов. Когда грянула Великая Отечественная, пошел Яша на фронт, хотя разменял уже четвертый десяток. Да и профессия у него была, как уже говорилось, совсем не военная — музыкант. На фронте был Яша ранен и попал в плен. Бежал. Его поймали. Не расстреляли, а дали порцию карцера. Яша потом снова бежал. Его снова поймали. И опять не расстреляли. То ли патронов жалели, то ли посчитали, что просто 9 грамм в голову — это скучно, но отправили Яшу в лагерь посерьезнее, в Майданек. В расчете, что там-то уж Яша склеит ласты. Но ласты Яша склеивать отказался и дождался освобождения доблестной Ю Эс Арми. Яша был умным парнем и уже слышал, что бывает на родине с теми, кто был в плену, тем более освобожден какими-то западниками. Звучало слово "Колыма" и прочие нехорошие географические названия. Поэтому Яша не стал ждать, пока союзники передадут его в цепкие лапы родины и от американцев бежал. Без документов, на товарных поездах добрался он до Москвы, а там явился к властям, объявил, что 3 года страдал амнезией из-за контузии, где был, что делал не помнит, но хочет встать в строй строителей социализма. Документы подняли — да, был такой, пропал без вести. А теперь нашелся. Американцев, по-видимому, не спрашивали, потому что обошлось Яше все без последствий. С двумя осколками в теле, с двумя лагерями военнопленных и Майданеком за плечами, Яков Яковлевич умер в возрасте 95 лет, пережив двух жен. Это был младший брат моего прадеда.