Когда я выросла, меня, наконец, продали и забрали, и я больше никогда ее не видела. Она была с разбитым сердцем, как и я, и мы плакали; но она утешала меня так хорошо, как могла, и сказала, что нас послали в этот мир
с мудрой и доброй целью, и мы должны выполнять свои обязанности, не повторяя, взять нашу жизнь такой, какой мы могли бы ее найти, прожить ее для блага других и не берите в голову результаты; они не были нашим
делом. Она сказала, что люди, которым это нравится, будут постепенно получать благородную и прекрасную награду в другом мире, и хотя мы, животные, не пойдем туда, добро и добро без награды придали бы нашей короткой жизни достоинство и достоинство, которые сами по себе будет наградой.
Она собирала эти вещи время от времени, когда ходила в воскресную школу с детьми, и положил их в ее памяти более тщательно, чем она сделала с этими другими словами и фразами; и она изучила их глубоко, для ее блага и для нас. Из этого видно, что у нее была мудрая и вдумчивая голова, ведь в ней было так много легкости и тщеславия.
Итак, мы простились и посмотрели друг на друга последними сквозь слезы; и последнее, что она сказала - оставив это для последнего, чтобы я помнил это лучше, я думаю - было: «В памяти обо мне, когда есть время опасности для другого, не думай о себе, думай о себе». твоя мать, и делай, как она сделала бы.
Как вы думаете, я мог забыть это? Нет.
Это был такой очаровательный дом! - мой новый; прекрасный великий дом, с картинами, изящными украшениями и богатой мебелью, и нигде нет мрака, но вся пустыня изящных красок освещена заливающим солнцем; и просторная территория вокруг него, и большой сад - о, зелень,
благородные деревья и цветы, нет конца! И я был таким же, как член семьи; и они любили меня, и ласкали меня, и не дали мне новое имя, но назвали меня моим старым, который был мне дорог, потому что моя мать дала мне это - Эйлин Мавурин. Она получила это из песни; и Серые знали эту песню и говорили, что это красивое .
Миссис Грей было тридцать, она такая милая и такая милая, что вы не можете себе этого представить; и Сэди было десять лет, и, как и ее мать, просто милая, тонкая ее копия, с каштановыми хвостами на спине и
короткими платьями; и ребенку был годик, толстый, с ямочками, и он меня любил, и ему так и не хватило тянуть меня за хвост, обнимать и смеяться над невинным счастьем; Мистеру Грею было тридцать восемь лет, и он был высоким, стройным и красивым, немного лысым впереди,
настороженным, быстрым в своих движениях, деловым, быстрым, решительным, не сентиментальным и с таким обточенным лицом, которое просто кажется, сверкает и сверкает морозной интеллектуальностью! Он был известным ученым. Я не знаю, что означает это слово, но моя мама знала бы, как его использовать и получить эффект.
Она знала бы, как с помощью него отогнать крысиного терьера и заставить собаку выглядеть извиняющимся за то, что он пришел. Но это не самый лучший; лучшая была лаборатория. Моя мама могла бы организовать траст на тот, который снял бы налоговые ошейники со всего стада.
Лаборатория - это не книга, не картина, не место, где можно помыть руки, как сказала собака президента колледжа - нет, это туалет; лаборатория совершенно иная, она заполнена банками, бутылками, электрикой, проводами и странными машинами; и каждую неделю другие ученые
приходили туда, сидели на месте, использовали машины, обсуждали и делали то, что они называли экспериментами и открытиями; и часто я приходил и стоял и слушал, и пытался учиться ради моей матери и любя память о ней, хотя это было для меня болью, как осознание того, что она теряет из своей жизни, а я вообще ничего не получаю; как ни старайся, я вообще ничего не смог сделать из этого.
В другой раз я лежал на полу в мастерской хозяйки и спал, она нежно использовала меня для табуретки для ног, зная, что мне это нравится, потому что это была ласка; в другой раз я провел час в детской, и меня хорошо взволновали и осчастливили; в другой раз я наблюдал за кроваткой там, когда ребенок спал, а няня на несколько минут занималась
делами ребенка; в другой раз я рыскала и бегала по Сади с садом, пока мы не уставали, а затем повалилась на траву в тени дерева, пока она читала свою книгу; В другой раз я ходил в гости к соседским собакам, потому что неподалеку были некоторые самые приятные, и один очень красивый, вежливый и грациозный, кудрявый ирландский сеттер по имени Робин Адэйр, который был таким же пресвитерианином, как я. и принадлежал шотландскому министру.
Все слуги в нашем доме были добры ко мне и любили меня, и, как вы видите, моя жизнь была приятной. Не могло быть более счастливой собаки, какой я был, и не любителя грейтфулеров. Я скажу это для себя, потому что это только правда: я старался всеми силами поступать хорошо и правильно, чтить память моей матери и ее учения и зарабатывать счастье, которое пришло ко мне, как мог.
Вскоре пришел мой маленький щенок, а затем моя чашка была полна, мое счастье было идеальным. Это была самая дорогая маленькая вата, такая гладкая, мягкая и бархатистая, с такими хитрыми, неуклюжими лапами, такими нежными глазами и таким милым и невинным лицом; и это заставило меня так гордиться тем, как дети и их мать обожали это, и ласкали его, и восклицали над каждой маленькой удивительной вещью, которую это делало. Мне показалось, что жизнь была слишком милой, чтобы ...