В одном из выдающихся эссе «О нас» из сборника эссе об инвалидности, который был впервые опубликован в «Нью-Йорк таймс», четко было сформулировано «Первые жертвы нацистов были инвалидами». Многие из методов убийства, использовавшихся в Холокосте, были впервые опробованы на около 300 000 инвалидах в рамках проекта Aktion T4 нацистской Германии. Люди с ограниченными возможностями были изображены как «бесполезные едоки», чьи жизни были «недостойны жизни» в пропаганде, как в фильме 1941 года «Ich Klage An (I Accuse)», о докторе, который убивает («выкупает») свою жену после того, как ей поставили диагноз изнурительной болезни.
«Почему важно знать эту историю?» — спрашивает автор эссе, мемуарист Кенни Фрис, прежде чем коснуться исторических сопоставлений: «Мы часто говорим, что, то что произошло в нацистской Германии, здесь в США не могло произойти. Но кое-что из этого, например, плохое обращение и стерилизация инвалидов, произошло именно здесь». Фрис ссылается на постановление Верховного суда 1927 года, которое санкционировало принудительную стерилизацию так называемых «умственных дефектов», по словам судьи Оливера Венделла Холмса, «Не позволяйте тем, кто явно непригоден, продолжать свой род». (Это решение никогда не отменялось.) Фрис также призывает так называемые «уродливые законы», которые криминализировали любого, кто появлялся на публике «больным, искалеченным, изуродованным или имел любую форму деформации», — говорится в одном чикагском постановлении, которое не было отменено до 1974 года.
В Соединенных Штатах существует длинная история дегуманизирующего языка, способствующего дегуманизирующему поведению по отношению к людям с ограниченными возможностями. Но то, как говорят об инвалидности, меняется, поскольку люди с ограниченными возможностями отстаивают свои права в качестве крупнейшей группы меньшинств в стране: по данным Центров по контролю за заболеваниями, 26 процентов американцев имеют инвалидность. Это число охватывает широкий спектр состояний, часто невидимых для коллег и одноклассников, таких как тяжелая депрессия и беспокойство.
Многие политики до сих пор игнорируют и презирают людей с ограниченными возможностями, хотя и не всегда так открыто, как издевательство Дональда Трампа над репортером New York Times с врожденным заболеванием суставов в 2016 году, которое, по словам избирателей, привело их в ярость больше, чем все остальное, что Трамп говорил или делал до этого. Несколько кандидатов вели политику помощи людям с ограниченными возможностями: сенатор Элизабет Уоррен ввела законодательство о предоставлении ссуды для студентов с серьезными нарушениями. Секс Берни Сандерс, Камала Харрис и Кори Букер выступили соавторами Закона об интеграции инвалидов, чтобы вынудить компании здравоохранения предлагать долгосрочные услуги людям с ограниченными возможностями.
Термин «особые потребности» получил распространение в начале 20-го века как переход от слова «инвалид», которое само по себе является термином «ограниченный». «Инвалид» соотвественно заменил понятие «калека», впервые использованный в 1300-х годах — это понятия в длинном цикле уничижительных ярлыков, таких как «недействительный», «слабоумный», «ослабленный», «спастический» и «отсталый». В этих словах есть история презрения и насилия.
Но «особые потребности», понятие которое не начинались как нечто грязное, резко отклоняется обществом такими кампаниями, как #DontCallMeSpecial (не называй меня особенным). «Особенный» — это новейший эвфемизм, ставший дисфемизмом, превращением того, что должно быть позитивной фразой в уничижительный. «Особые потребности» вышли из моды, когда защитники отметили, что нет ничего «особенного» в необходимости здравоохранения, образования, безопасности и доступа к местам общественного пользования. Национальная сеть Закона об американцах-инвалидах предостерегает от использования «специальных» и других «снисходительных» терминов, таких как «пригодный только руками» и «по-иному способный». Национальный центр по вопросам инвалидности и журналистики говорит, что «особого» следует избегать, потому что он «эвфемистически стигматизирует» то, что отличается». Он рекомендует фразу «функциональные потребности», как в «функциональных потребностях людей с ограниченными возможностями». Центр также выступает за язык, на котором говорят «люди с ограниченными возможностями», а не «инвалиды» по тем же причинам.