В апреле 2019 года Стив Бэннон, глава предвыборного штаба Трампа, дал интервью французской газете "Фигаро". В России оно было практически незамечено, тем паче, что таких интервью он дает много. И тем не менее, на него обратить внимание стоит. Хотя бы потому, что человек, которого называют "серым кардиналом" Трампа, сказал немало интересного. В частности, сказал, каковы приоритеты Трампа, что он, собственно, считает для США главным и в чем он видит главную для них угрозу.
Интервью было весьма пространным (un entretien fleuve), говорили о многом, в том числе и роли социальных сетей в политике (благодаря работе с которыми Бэннон обеспечил победу Трампу), но о чем бы речь ни шла, Стив Бэннон, что очень характерно, неизменно возвращался к главному, что его беспокоит. Как оно беспокоит, видимо, и его "старшего товарища".
Вот характерные моменты из этого интервью, которые интересны как с политологической точки зрения, но и отчасти филологической. ("Отчасти" потому, что оно хотя и было опубликовано в "Фигаро" на французском, но в переводе с английского, и потому французский здесь не так savoureux, как мог бы быть. Всё-таки невольное калькирование английского оригинала дает себя знать. Тем не менее, на некоторые слова и обороты речи стоит обратить внимание). Итак, несколько вопросов из этого интервью и ответы на них.
"Фигаро": Не является ли ислам самой главной угрозой для Запада?
С. Б. Я думаю, что радикальный ислам и в частности ислам политизированный вместе с идеей шариата (la charia) – значительная для Запада угроза. И я также думаю, что мы можем с ним справиться (venir à bout de cela), тем более, что у нас есть союзники на Ближнем Востоке, которые поняли, что стоит на кону (ont compris les enjeux). Генерал Аль-Сиси, в частности, дал хорошо понять, что ислам должен реформироваться сам, изнутри (en interne), чтобы войти в современный мир, и только сами государства уммы [исламского мира] могут сделать это. Вот почему мы вместе с президентом Трампом ездили в Эр-Рияд, Иерусалим и Рим во время нашей первой поездки за границу. Цель – инициировать диалог между главными центрами ислама, иудаизма и иудео-христианского Запада. А так, да, конечно (reste que, oui), ислам – очевидная и серьезная угроза для Запада, то есть, не ислам в целом, а одно из его толкований – исламистское, радикальное, стремящееся к господству (suprémaciste), ставящее шариат превыше всего и пропагандирующее джихад. И я думаю, что Трамп – один из самых активных борцов с этой угрозой.
Но, если вы посмотрите на все существующие угрозы, то вы увидите , что для Запада самую главную угрозу (menace la plus ardente) представляет собою Китай, особенно если учесть его размеры, историю и его амбиции. Довольно только посмотреть на эти проекты про строительству «нового шелкового пути», равно как и недавнюю поездку председателя КНР во Францию. Он привез с собой 60 миллиардов долларов [инвестиций], и если его замысел удастся, то Франция завтра будет уже не такой, какой мы знаем её сегодня. И это будет куда более серьезная проблема, чем проблема радикального ислама. Глобалисты не захотели увидеть эту угрозу. И вот теперь к Макрону приезжает китайский лидер с 60 миллиардами долларов. И как сможет французский президент игнорировать эти деньги?
"Фигаро": Вы сказали, что вы — протекционист. Каково ваше мнение об экономической доктрине Чикагской школы?
С.Б. Я не верю в неолиберальную модель. Конечно, я не против капитализма, но это должен быть капитализм реальных вещей, практический капитализм. Ученые Чикагской школы заблудились в своих абстрактных теориях, и они сделали из свободного рынка некий фетиш.
Сейчас в мире противостоят друг другу две системы. С одной стороны, это Китай с его торговым тоталитаризмом, который пытается завалить мир своими товарами и деньгами посредством программы «Сделано в Китае — 2025 год». На прошлой неделе лидер Китая находился с визитом во Франции, чтобы инвестировать 60 миллиардов долларов в 30 проектов в рамках реализации своей идеи "нового шелкового пути". Китайцы называют себя вашим новым партнером, но их реальная экономическая стратегия состоит в том, чтобы сделать Францию своей колонией.
С другой стороны, это западные демократии, которые по-прежнему действуют в соответствии с либеральным порядком и, как могут, пытаются противостоять вторжению на их рынок этих промышленных товаров, которые поступают туда вопреки нормам ВТО, нарушают их торговый баланс и убивают их рабочие места. Отсюда и гнев людей.
Чикагская школа экономики хороша в теории, но на практике она не выдерживает столкновения с реальностью (cela ne tient pas la route). И да, вы знаете, какова будет реакция истэблишмента и его крупных СМИ, если вы скажите это в США? Так вот, меня там обвинили в том, что я - коммунист. Никак не меньше. По их мнению, я - большевик, и это потому, что я выступаю за защиту нашей промышленности и наших, американских рабочих!
"Фигаро". Теперь Ваша главная задача - развернуть Республиканскую партию в сторону протекционизма?
С.Б. Дональд Трамп победил, потому что тема протекционизма (особенно в отношении Китая) постоянно звучала в его речах, в которых я озаботился специально прописать эту тему. Это одна из причин нашей победы, особенно в Мичигане, Висконсине, Огайо, Пенсильвании и на Среднем Западе. Потому что существует взаимосвязь между выводом из США в Китай заводов с их рабочими местами и проблемой наркомании в США. [...] Китай нас "поимел". (Nous nous sommes fait avoir par la Chine). Особенно благодаря их практике перехвата технологий. Когда какое-то предприятие во Франции хочет вести бизнес или производить в Китае, ему необходимо создать совместное предприятие, в котором Китай будет иметь доступ к французским технологиям, которые он позже и украдет.
Речь идет о краже интеллектуальной собственности и рэкете. Вы хотите торговать с Китаем, конкурировать с ним, пока он заваливает ваши рынки своими товарами? Тогда вам придется преподнести китайцам ваши технологии на блюдечке с голубой каемочкой (sur un plateau). Вот как это работает. В отличие от Запада, где, напротив, эти технологии разрабатываются, что стимулирует экономику и заставляет наши предприятия двигаться вперед.
При этом китайское государство активно субсидирует государственные же предприятия, дабы они получили максимальный экспортный потенциал. Это приводит к тому, что главный экспортным товаром Китая стала дефляция, потому что Китай оказывает огромное давление на цены во всем мире в сторону их снижения. Например, Китай производит 800 миллионов тонн стали, заваливает мировой рынок этой сталью по максимально низкой цене, что душит его конкурентов, не позволяя им повышать свои цены. Вот почему Трамп забил тревогу (a sonné le signal d’alarme) . Мы должны бороться за то, чтобы в мире произошли необходимые нам структурные изменения.
И очень важно, чтобы всё это поняли и вы, во Франции, потому это оказывает такое же огромное влияние на ваш народ, как и на народ Америки. Это не говоря уже о китайском проекте "Новый шелковый путь", о плане "Сделано в Китае-2019" и планах по расширению сетей 5G, которые Китай разрабатывает. В будущем он будет доминировать в сфере высоких технологий и основных производственных отраслях, а мы окажемся китайскими данниками (tributaires de la Chine). Наша же роль сведется к тому, чтобы поставлять им сырье и некоторых комплектующие, чтобы быть рынком сбыта для их готовой продукции (produits finis) , оставаясь при этом их цифровой колонией (une colonie numérique) .
И т.д. и т.п. Что ни ответ, то, за малым исключением, Китай. И что опять же характерно - ни одного слова о России на протяжении всего обширного интервью. Что тоже интересно.
Словом, как резюмировал в комментариях к статье один из читателей газеты "Фигаро" (Robinson Crusoe): "Ces propos ne manquent pas de cohérence". То есть, "в логике и последовательности ему не откажешь".