Западные эксперты считают, что общее стремление изменить международный порядок и достигнуть ядерного баланса сил с США помогают Китаю получить то, что ему нужно от России. Эти эксперты задаются также вопросом: а, может ли Россия подорвать свое собственное ядерное превосходство по отношению к Китаю с тем, чтобы помочь ему укрепить ядерное сдерживание против Соединенных Штатов? Возможно, именно это имел в виду президент России Владимир Путин на прошлой неделе, выступая в дискуссионном клубе «Валдай», когда заявил: – «Я, наверное, не раскрываю здесь большой тайны, но рано или поздно это все равно выяснится: мы сейчас помогаем нашим китайским партнерам создавать систему предупреждения о ракетном нападении. Это очень важно и позволит резко повысить обороноспособность Китая. Сейчас такая система есть только у США и России».
Системы раннего предупреждения о ракетном нападении используют наземные радары дальнего действия и средства космического базирования для обнаружения пусков ракет и прогнозирования их траектории. Они поддерживают функционирование противоракетной обороны, оставаясь пассивной системой без наступательных возможностей.
Стратегическая стабильность, концепция контроля над вооружениями времен холодной войны, постоянно находится в центре мировоззрения военно-политического руководства Китая. Некоторые российские аналитики предположили, что поддержка, оказываемая Китаю, может быть сосредоточена только на радарах, а не на космосе, и, возможно, будет включать в себя сложные системы управления, которые предотвращают глушение радаров или захват контроля внешними силами. Правда, заявление Путина предполагает, что со временем будет предоставлена дополнительная информация о точном характере поддержки, оказываемой Россией китайскому проекту, который западным экспертам до конца не совсем понятен.
Но то, на что указывают откровения Путина, – это глубоко укоренившаяся озабоченность китайского руководства относительно надежности ядерного сдерживания Китая. В своей книге «Приливы перемен» ученый Цинхуа Тонг Чжао вспоминает китайскую оценку того, что только от 5 до 10 процентов сил сдерживания Китая могут пережить разоружающий первый удар со стороны США. Реальная оценка, конечно, не для общественного достояния, но справедливо предположить, что чувство уязвимости преобладает в умах пекинского руководства.
Каждый компонент китайской триады сдерживания – стратегические ракеты наземного базирования, баллистические подводные лодки и стратегические бомбардировщики – продолжают модернизироваться с тем, чтобы преодолеть свою уязвимость перед лицом подавляющего превосходства Америки в системах слежения, наблюдения и разведки.
Часть оборудования, представленного на прошлой неделе в Пекине на 70-м юбилейном военном параде КНР: гиперзвуковой глиссадный аппарат и дорожно-мобильные баллистические ракеты на твердом топливе, которые уменьшают зависимость от стационарных бункеров, разрабатывается для достижения гарантированного ответного удара, удара возмездия.
Эта объективная неполноценность является мощным двигателем, стимулирующим заинтересованность Китая в углублении отношений с Россией. Китай разделяет стремление российского руководства к глобальной стратегической стабильности. Выражаясь языком недавнего совместного заявления, опубликованного в июне 2019-го года, оба партнера (Россия и Китай) стремятся противостоять «стремлению США к стратегическому преимуществу в военной сфере, стремлению обеспечить абсолютную безопасность и получить неограниченные возможности для военно-политического давления на противников».
Главной заботой обеих держав является разработка и развертывание в США современной системы противоракетной обороны. Но, есть и другие соображения. Например, что делать, если Новый договор по СНВ между США и Россией не будет продлен или заменен после его истечения в 2021-м году? США и Россия начнут беспрепятственно развертывать ядерное оружие за границами нынешнего предела в 1550 ядерных боеголовок у каждой стороны, что, возможно, добавит Китаю чувства неполноценности и увеличит риск нестабильности гонки вооружений?
Сокращая разрыв в разведданных между Китаем и США, система раннего предупреждения укрепила бы уверенность Китая в надежности его ядерного сдерживания. И это создавало бы новые стратегические возможности. Не отказываясь от своей доктрины неприменения первым, Китай мог бы перейти к позиции запуска ракет под атакой. Вместо того чтобы обещать возмездие после поглощения первого удара, Китай сможет сигнализировать о способности и намерении нанести удар немедленно в момент обнаружения нападения.
С точки зрения Пекина, императив ясен: исключить из американского плана действий вариант обезоруживающего первого удара, уничтожающего весь китайский ядерный арсенал. Это и есть китайское понимание ситуации «стратегической стабильности». Но, западным экспертам это не совсем понятно. Китайский язык в области ядерных вооружений является оборонительным. Приоритет состоит в том, чтобы лишить США возможности воспользоваться своим доминированием на эскалационной лестнице для диктовки своих условий противнику по остановке нанесения ядерных ударов во время кризисов.
Но, именно здесь оборонительный язык Китая пересекается с наступательными соображениями. Без понятия о «стратегической стабильности» китайские варианты ведения боевых действий ограничены в своих масштабов при конфликтах в Тайваньском проливе или в конфликтах, которые могут привести к конфронтации с США. Достижение паритета резко увеличило бы способность Китая проводить более агрессивную политику во всем Азиатско-тихоокеанском регионе.
Прошло пятьдесят лет с тех пор, как Советский Союз всерьез рассматривал возможность нанесения ядерных ударов по китайским ядерным объектам в Синьцзяне. Владимир Путин сейчас характеризует китайско-российские отношения как «союзнические отношения в полном смысле многопланового стратегического партнерства». То, что все три китайско-русских союзных договора (подписанные в 1896, 1945 и 1950 годах) закончились предательством России, является приглашением к осторожности с китайской точки зрения. Действительно, Китай, похоже, меньше заинтересован в формальном союзе, чем в конкретной поддержке некоторых своих приоритетов: военных программ, доступа к энергии, идеологической борьбы против либеральных ценностей и так далее. Такие общие интересы перевешивают багаж истории. И, хотя «стратегическая стабильность», концепция контроля над вооружениями времен холодной войны, продолжает находиться в центре китайского мировоззрения, Россия готова усилить Китай в его конкуренции с США. Это связано с высокой ценой – уменьшением разрыва в военной силе между Россией с Китаем. Идеологическая конвергенция, общее стремление изменить международный порядок и искренняя забота о будущем ядерном балансе сил с США помогают Китаю получить от России то, что ему нужно.
Матье Дюшатель, директор азиатской программы Института Монтень, для South China Morning Post