АЛЕКС
Большое современное здание реабилитационного центра, несмотря на опрятный внешний вид и большой зеленый парк, разбитый перед ним, вызывал во мне панику и оцепенение. Никогда бы не подумал, что стану посетителем такого места.
Сразу после возвращения я оставил Виду дома, а сам поехал навестить Юрия. Впереди у меня было три выходных, и я намерен провести их с Видой и Робертом. Но прямо сейчас у меня была нерешенная проблема в виде моего лучшего друга.
Почти у самого входа я встретил маму Юрия, Валентину Сергеевну. Женщина в возрасте около пятидесяти лет, с короткой стрижкой и проседью в волосах. За последние несколько недель она очень сильно постарела. Беда, произошедшая с ее единственным сыном, очень сильно подкосила ее. Даже не верится, что эта жизнерадостная открытая женщина сейчас стоит с помутневшими от непролитых слез глазами и с надеждой на спасение смотрит на меня.
- Алекс! – короткими шажками она торопливо подошла ко мне и вцепилась в мои руки так, словно я – последняя опора, способная выдержать ее горе. – Слава богу, ты вернулся!
- Валентина Сергеевна, что-то с Юрой? – не удержался я от вопроса, который вертелся в моей голове последние несколько дней. Женщина поджала губы и оглянулась, чтобы бросить на здание, расположенное позади нас, тоскливый взгляд.
- Я не знаю, что мне делать! Он никого к себе не подпускает. На меня даже не смотрит. Ничего ни есть, не пьет и совсем не говорит. Даже на беседах с психотерапевтом. Доктор говорит, что для решения проблемы в целом, нужно узнать причину, по которой у него появилась зависимость. Генетическая предрасположенность исключается, потому что ни у кого из нас ее нет, но…врачи сказали, что она, скорее всего, появилась из вне, то есть… - она нервно сглотнула и посмотрела прямо в мои глаза, – …переживания, затяжная депрессия, но ведь он ничего не говорил! – непрерывным потоком слов, пропитанным паникой, делилась она своими переживаниями.
- Я понял, – как можно спокойнее сказал я, понимая, как важно подобрать правильные слова. – Я поговорю с ним. Обещаю. Не уйду, пока он все не расскажет. Или хотя бы не начнет хоть что-то говорить.
- Только…пожалуйста, не дави на него слишком сильно. Я так боюсь, что… - она закрыла лицо руками и тихо всхлипнула, – …он может с собой что-нибудь сделать. Я не переживу этого, – срывающимся голосом закончила она и зажмурилась.
Я неуверенно приблизился к ней и неловко обхватил руками за плечи, чтобы приободрить и внушить уверенность в том, что все наши действия оправданы.
- Не думайте об этом. Все наладится, – пообещал я, в надежде на то, что мои мысли и слова в ближайшее время станут реальностью.
Валентина Сергеевна шмыгнула носом и немного смущенно посмотрела на меня.
- Прости, Алекс. Я…просто в последнее время нахожусь в постоянном напряжении.
- Я вас прекрасно понимаю. Не стоит извиняться, – слабо улыбнулся я, и понял, что действительно понимаю ее.
Самым большим страхом в моей жизни был страх навсегда потерять Виду. И это казалось мне более реальным, чем то, что Юрий может причинить себе вред.
- Я…пойду. Мне нужно домой. Переодеться. Я скоро вернусь, – устало выдохнула Валентина Сергеевна.
- Не торопитесь. Я побуду с ним так долго, как только смогу, – пообещал я, на что она кивнула, последний раз бросила взгляд на Центр и с разбитым видом побрела к воротам.
Прежде чем пойти в палату к Юрию, я решил поговорить с его лечащим врачом, у которого, к счастью, нашлось для меня свободное время.
- Чего-нибудь выпьете? – учтиво поинтересовался он, когда я опустился в кресло, расположенное напротив него. Его слегка кривоватый нос и зеленые тусклые глаза на морщинистом полноватом лице через оправу прямоугольных, затемненных очков профессиональным сканирующим взглядом с интересом наблюдали за мной.
- Нет. Спасибо. Я хотел бы узнать о состоянии Юрия, – я прочистил горло и спокойно встретил его пристальный взгляд. – Встретил у выхода его маму, и она сказала, что его состояние с каждым днем все хуже.
- Она сказала правду, но… - мужчина помедлил, устремляя свой взгляд куда-то поверх меня, – …в этом нет ничего удивительного.
- Что вы имеете в виду? – его хладнокровие было понятно, у него сотни таких пациентов, но говорить близким людям, что ухудшение – это нормально, не совсем правильная тактика.
- Валентина Сергеевна весьма впечатлительная особа, которая до безумия любит своего сына, вот только эта любовь и губит Юрия, – заключил врач, и сочувственно покачал головой.
- Разве мать не должна любить своего ребенка? – спросил я и задумался. В этой ситуации мне было очень сложно судить объективно. – Тем более он - ее единственный ребенок.
- Вы правы. Обязанность матери – любить своего ребенка и заботиться о нем, но только в самом начале жизни. Она дает жизнь, помогает адаптироваться к ней и… - он прочистил горло, продолжая смотреть в стену, - дарует свободу. В данном же случае Валентина Сергеевна в прямом смысле задушила своей заботой и страхом потери своего сына. Он мужчина, а для мужчины очень важна самореализация и признание. Как долго вы знаете своего друга? – спросил врач, и я снова испытал на себе его пронзительный взгляд.
- Мы выросли вместе. Наши родители тесно общались с самой молодости, – в задумчивости ответил я.
- Тогда вы должны знать его лучше всех. И именно вы должны найти к нему правильный подход. Очень важно узнать, почему он выдает такую реакцию. Медикаментозный период реабилитации подходит к концу. Теперь настает очередь комбинированной психотерапии. У вашего друга была не только алкогольная зависимость, но и периодическое употребление наркотиков разной степени. Его мама вовремя забила тревогу, потому что его зависимость была на легкой стадии. Сейчас ее нет. Он чист. Но это не значит, что у него не возникнет желания все снова повторить. Нам нужно найти ядро проблемы и поразить его со всех сторон.
- Я правильно понимаю, что мне нужно узнать причину его депрессии? – осторожно предположил я, не до конца понимая, к чему именно пытался подвести врач.
- Все верно, Алекс Максимович. Вам нужно узнать причины, а я уверен, что их много, по которым у вашего друга возникло желание поддаться слабостям и добровольно пристраститься к этим пагубным привычкам.
- Хорошо. Я попробую, – я поднялся на ноги и протянул ему свою ладонь для рукопожатия.
- Я уверен, у вас все получится. Если вам понадобится моя консультация, я всегда к вашим услугам, – мужчина последовал моему примеру и выразительно на меня посмотрел. – Удачи и терпения вам.
- Спасибо, – отозвался я и покинул кабинет и сразу направился в палату к Юрию.
Медсестра сообщила, что сейчас он не спал и я могу нанести ему визит. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь и увидел, что мой лучший друг сидит на больничной кровати и смотрит в окно, подобрав ноги к своей груди.
- Юра? – шагнув в палату, я прикрыл за собой дверь и остановился, стараясь понять его настроение.
- Зачем ты пришел? – холодным и острым, как лезвие ножа, голосом спросил он, не глядя на меня.
- Не помню, чтобы мы ссорились, – спокойно ответил я. – Не напомнишь, когда это произошло?
- Примерно в тот момент, когда ты вместе с моей мамой решил запихнуть меня сюда, – надломленным голосом ответил он.
- Так лучше для тебя. Ты должен это понимать, – я поджал губы, понимая, что его злость на меня абсолютно естественна в данной ситуации, но злиться на свою мать он не имеет никакого права.
- Алекс, уйди. Я не хочу тебя видеть, – не оборачиваясь, все тем же холодным голосом проговорил он.
- Ну, а я не хочу уходить, – я сделал глубокий вдох и прошел, чтобы опуститься в небольшое кресло, расположенное напротив кровати.
Мы молчали и, чтобы хоть чем-то себя занять, я решил оглядеться. Стены, покрытые бледно-желтыми обоями со спокойным рисунком в белую полоску, вместительный шкаф-купе. Нет ни зеркал, ни картин или других отвлекающих предметов.
- Посмотри на меня. Кто бы мог подумать? Взрослый мужик попал в клинику, – он горько усмехнулся и покачал головой.
- Это с любым может случиться, – я посмотрел на него, замечая, как его лицо осунулось, а под объемной футболкой виднелись выпирающие кости на плечах и ключицах.
- Но только не с тобой, – он впервые за все время посмотрел на меня в упор. В его глазах исчез былой огонь и ясность. Это был взгляд сломленного человека, и я понимал, что от меня сейчас очень много зависит. Моя обязанность – помочь ему преодолеть проблемы.
- Поверь мне, это могло произойти и со мной тоже, – тяжело вздохнул я и провел ладонью по своим волосам.
- Нет, – он покачал головой и издал нервный смешок, – с таким идеальным парнем, как ты, ничего не может случиться.
- Я неидеален… - поспешил возразить я.
- Да ладно? Ты, правда, так думаешь или прикидываешься? – насмешливо спросил он и посмотрел на меня в упор.
- Юра… - обессиленно выдохнул я и почесал свой подбородок, который успел покрыться легкой щетиной.
- Нет, серьезно. Посуди сам. Парень, которого хотят все девушки. Парень, который работает вместе со своим отцом. Его гордость, его наследник. Умный, красивый, избирательный… - с насмешкой перечислял мой лучший друг свои мысли, о которых я ничего не подозревал.
- Вот, значит, какой я в твоих глазах? – я тяжело вздохнул и грустно улыбнулся. – Что ж, я расскажу тебе, как дела обстоят на самом деле, – я прочистил горло и откинулся на спинку кресла. – Все мое детство прошло под звуки ссор родителей. На людях они старались показаться образцовой семьей, но… - я нервно сглотнул, погружаясь в мрачные мысли, которые долгое время старался отгонять от себя,– …можно лгать всем вокруг, но, сколько бы ты ни врал, себя все ровно не обманешь. В итоге они разошлись. Не физически, они продолжают до сих пор жить в одном доме, но их духовная связь навсегда прервалась. А все из-за поступка моей мамы, который навсегда разрушил нашу семью и вместе с тем подарил мне радость, – я слабо улыбнулся. – Отец всю мою жизнь пытался управлять мной. Я жил так, как было ему удобно. Ты же считаешь, что твоя семья ограничивает тебя, но это не так. Твоя мама поддерживает тебя. Оберегает от всех бед, а отец старается быть опорой. Такой и должна быть настоящая семья.
- Они разводятся… – он тяжело вздохнул и начал рисовать пальцами узоры на покрывале под собой. – Это, по-твоему, настоящая семья? – насмешливо спросил он.
- То, что они решили разойтись, не значит, что они перестанут быть твоими родителями. Согласен, что развод родителей в любом возрасте – это стресс для их детей, но…это их выбор, – Юра посмотрел в мои глаза, и я понял, что родители – не единственная причина его срыва.
- Знаешь, я всегда был впечатлительным. И всегда верил в настоящую любовь. Не глупые киношные истории, где все заранее известно. А в такую любовь, которая предназначена тебе судьбой. Среди миллионов людей ты выдергиваешь из толпы одного, который по какой-то абсолютно непонятной причине цепляет тебя. Взгляд, голос, походка, жест, да что угодно! Что-то, что ты не можешь и никогда не сможешь объяснить. Я не был обделен женским вниманием, но все было не то…единственный человек, который меня по-настоящему зацепил, был зациклен на тебе.
В моей голове пульсировало. Я коснулся шеи, понимая, что мне отчаянно не хватает воздуха, и я начал задыхаться.
- Ты же не хочешь сказать, что это… - сдавленным голосом начал я.
- Инна. Я хочу сказать, что был влюблен в Инну.
Я облегченно выдохнул и закрыл глаза. На секунду я подумал, что он говорил о Виде.
- Инна? Она же…
- Знаю, что именно ты сейчас начнешь говорить он ней, но как бы я себя не убеждал, как бы ни говорил, что она мне не пара…ничего не могу с собой поделать. Я люблю ее, а она все время была зациклена на тебе.
- Почему ты раньше ничего мне не говорил? Я же…Юра, я обсуждал с тобой то, как сильно она достала меня, как я с ней обходился...
- Да…но мне вполне хватало знать, что ты ничего к ней не чувствуешь и что абсолютно никак не поддерживаешь отношения, навязанные вашими отцами.
- Тогда почему, ты ей не признался? – я нервно стучал пальцами по своему колену.
- Я признался, – он отвел взгляд и погрузился в воспоминания. На его лице отразилась боль. – Она рассмеялась мне в лицо и сказала, что не заинтересована. Я не ее формат. Не помню, что ответил ей, но…это было больно. Как оказалось, мужчинам тоже бывает больно.
- Если она отказала тебе, значит, она – не твой человек, – заключил я, не представляя Инну рядом со своим лучшим другом.
- Легко говорить об этом, когда у самого личная жизнь в порядке.
- Я бы так не сказал, ну да ладно. Речь не обо мне, – с тяжелым вздохом ответил я. – Что было потом?
- Я пил. Очень много пил. Сначала заливал свое горе, а потом просто потому, что мне это нравилось. Свободный полет. А потом это все слишком далеко зашло и…вот я здесь.
- Ты же понимаешь, что она этого не достойна? – я пристально смотрел на него, в надежде, что он действительно это знает, на что он просто пожал плечами.
- Теперь это не имеет значения, – он резко развернулся, опуская ноги на пол. – Я все осознал. Алекс, забери меня отсюда! Я, правда, в порядке. Пройду эти психологические тесты, только забери меня. Я уеду к друзьям в Москву. Отвлекусь от всего, обдумаю, что мне делать дальше и вернусь обратно. Начну работать, – перечислял он все, что планировал сделать, и я поджал губы, обдумывая его слова.
- Я верю, что ты все осознал. И я заберу тебя, обещаю, но не сейчас…прошло еще слишком мало времени.
В его глазах вспыхнула ярость, и он отвел от меня взгляд.
- Я хочу остаться один, – сквозь зубы проговорил он, снова поворачиваясь лицом к окну.
Я поднялся на ноги и подошел к двери. Последний раз взглянул на него и вышел.