...Над неизбежностью заката
Взойдет прощеньем звездный свод...
И плачет Лунная Соната,
Роняя в Вечность
Капли нот.
(стих Лютеля Эдера)
1
Музыка, торжественная и трагическая, выметала весь мусор из сердца. Перед глазами проносились картины осени: проказливый ветер сдувает с асфальта на дорогу желтые листья; прозрачное небо над головой, такое легкое и высокое; и светло-желтое солнце, которое уже не слепит глаза, как летом. Почему так хочется плакать и сердце сжалось? Что за непонятная тоска уносит меня из привычной обыденности в светлую даль?
Егор сыграл последний аккорд и несколько секунд просто молча сидел, глядя перед собой, потом закрыл пианино и улыбнулся:
- Давно не играл.
- Как красиво. Спасибо. - За все свои девятнадцать лет я впервые ясно поняла, что при прочих равных мужчина-музыкант всегда выиграет в моих глазах, потому что это моя слабость.
Юрик тоже оценил импровизированный концерт. Он потряс головой, силясь что-то сказать, и, не найдя слов, просто вздохнул.
- Есть хотите? – Егор и Юрик закивали. Я пошла на кухню и, пока чайник закипал, сделала несколько бутербродов с колбасой. Голодные, значит, не винтились сегодня.
Егор… Сердце билось чаще, когда думала о нем. Видно, что себе на уме, и цену себе знает, уверенный. С ним не страшно. Высокий, широкоплечий, глубокий и немногословный. С чего вообще он винтится, ведь он не из этой оперы. Он какой-то... джентльмен что ли.
Хотя, а я разве из этой? Выросла в полной семье, родители разводиться не собираются, оба не пьют и не курят, мама инженер, папа охранник. Семь классов музыкалки. Всегда любила Баха. В школе до девятого класса была отличницей, а потом стала прогуливать – оставаться дома и читать книги. Было интересно, что скажут. Даже не заметили, ни учителя, ни одноклассники, ни родители. После девятого убежала из дома, нашли. Пошла учиться, бросила. Отправили работать, уволилась. Опять пошла учиться, отчислили за прогулы. Опять пошла работать, уволилась и оттуда. Так что все не из этой оперы до поры до времени. А потом…
- Где ты так научился играть?
- Да было дело.
Не хочет рассказывать. Наверное, не интересую его совсем. Какие у него глаза завораживающие. Боже, хочу, чтоб мы были вместе.
- А когда у тебя день рождения?
- Двенадцатого августа. А что? - с интересом смотрит.
- Да так, ничего. Лев, значит. Классный знак, лидерский.
Он такой и есть, царь настоящий, и ему царица нужна, королева. А я - королева из хлева. Хотя вот сегодня приехал зачем-то с Калининым.
Пока я задумчиво мыла чашки, на кухню заглянул Юрик:
- Слушай, мне пора. Приходи послезавтра, мы мутить будем.
- Я подумаю. Пока. – Вытерла руки и пошла закрывать дверь за лучшим варщиком на районе. Интересно, почему Егор остался.
- Егор, ты чего? – мой романтический герой копался в серванте. – Ты что ищешь? Давай помогу.
Какой у него взгляд странный, будто затравленный. Зрак в пол-лица – понятно, он с утра уже вмазанный, а сейчас догнался, наверное, и крышу снесло.
Что это на подоконнике? Баян. Пара кубиков там есть. Хорошо, что я его нашла, а если бы родители?
– Твоё?
Да что с ним такое? Как будто не видит и не слышит, невменяемый совсем. Вместо ответа быстро пошёл к входной двери и открыл ее, собираясь уходить.
- Ты куда? – схватила его за руку. Не хватало ещё ему в таком состоянии куда-то ехать. Но Егор вырвался и пошёл к лифту.
- Егор, ну что с тобой, скажи! – Не собираюсь я отпускать его в таком виде.
Мы спустились вниз, вышли на улицу, и он быстро пошёл в другую от метро сторону, а я бежала сзади. Редкие прохожие удивленно косились на меня - редко в начале октября встретишь на улице девушку в летнем платье и домашних тапочках.
Не успели оглянуться как уже «Красноармейская». У турникетов Егор проскользнул мимо женщины-контролёра. Дама в будке, внимательно оглядев моего пианиста, решила его не останавливать. А я просто не могла пойти за ним - дверь в квартиру открыта, если не вернусь сейчас, то вечером меня просто в порошок сотрут. Ну почему я не взяла ключи...
2
- Юль, драгоценности пропали. - Как всегда спокойная, усталая мать изучающе глядела на свою непутёвую дочь.
- Как пропали, мам?
- Ну вот так, в серванте, похоже, кто-то копался, и пропали. У тебя был кто-то сегодня?
Что делать-то? Сейчас ещё решит, что я их продала, чтобы наркоты купить. Но, блин, я до этого не опущусь. Пошёл этот Егор! Гад!
- Да, Егор с Юриком приезжали. - Вообще фиолетово, что с ними будет. - Юрик потом уехал, а Егор остался.
- Телефон дай его.
Как же стыдно и мерзко. Щёки горят от ярости и злости на себя. Какая же он мразь! А я ещё надеялась, что внезапно понравилась ему. Зачем он играл Бетховена? Теперь я никогда не смогу забыть своих чувств к нему в тот момент – мне стало хорошо, как прежде, в детстве, когда всем можно верить, мир добрый, а люди хорошие, и я размечталась, что у нас сложится.
Но вообще я ни о чём не жалею. Вспомнилось, как пару недель назад Егор принес хороший раствор, и мы проставились на улице. У нас был только один шприц. Можно было подождать, купить новый или промыть тот, но я просто взяла баян с контролем Егора и набрала себе полторашку.
- У меня гепатит С, – предупредил он.
- Ну и что. - Улыбнулась ему и попросила вмазать. Посмотрел заинтересованно, и недрогнувшей рукой исполнил мою просьбу.
Интересно, понял ли он, и вообще подумал ли что-нибудь? Я ведь просто не знала, что ещё могу сделать для него, как показать, что полностью ему доверяю. У тебя гепатит? Что ж, теперь и у меня тоже, мы с тобой одной крови.
3
Пасмурный октябрьский день, слякоть. Как бы пальто не забрызгать. Где эта милиция? Вообще не найдёшь. Зачем мне всё это надо? Мать сказала “простая формальность, сходи, подтверди им, что ты ничего не знаешь”. Чисто ради нее пошла.
Третий этаж, триста второй кабинет. Ну вот, постучала, можно, наверное, зайти.
- Илья Александрович? Я Юлия Борисова, вы хотели меня видеть.
- Да-да, проходите. Присаживайся, Юлия Петровна. - Мужчина ободряюще улыбнулся и перевёл взгляд на папку, лежащую перед ним.
- Так-так-так, как же ты во всё это вляпалась? Такая приятная, симпатичная девушка. - Следователь смотрел так участливо и с такой верой в мою чистоту и непорочность, что мне прямо захотелось подтвердить его догадки о том, что я белая и пушистая.
- Значит, Юлечка, говоришь, Егор Шмаин твой знакомый?
- Да.
- А как хорошо ты его знаешь?
- Ну знаю немного.
- И ты знала, что он наркоман?
- Не то чтобы наркоман, но употребляет. - А что он вообще ожидает от меня услышать, интересно.
- А ты?
- Ну, Егор угощал пару раз. - Интересно, а им он что сказал.
- И ты не видела, как он брал драгоценности из вашей квартиры?
- Нет, не видела. Егор копался в серванте, но чтобы он чего-то брал, я не видела.
- А скажи мне, Юленька, чем ты вообще в жизни занимаешься? Учишься где-нибудь?
Никогда не думала, что в милиции такие нормальные люди работают. Какой внимательный.
- Сдаю одиннадцатый класс экстерном, потом буду поступать, ещё не решила куда.
- Совсем не решила?
- Ну, стюардессой хотелось бы работать.
- Да, отличная профессия. - Илья Александрович энергично закивал головой, как будто полностью поддерживая моё желание.
Он встал, заложил руки за спину и стал прогуливаться по кабинету, пока я расслабленно сидела в кресле. Вдруг меня словно оглушило - хлопок, и ухо горит как в огне. Не столько больно, сколько неожиданно. Что за...
- Ты, сука бл…дь, колись давай, как ты со Шмаиным придумала всё это! - Орал Родионов.
“Как в дешёвом кино”, - как-то отстранённо подумалось мне. От неожиданности я вскочила, и от обиды сами собой на глазах выступили слезы, но тут же начала душить ярость на этого козла. Прикинулся добреньким, а сам просто хочет унизить.
- Ты, шваль, мы знаем, что ты со Шмаиным заодно, он тебя сдал, давай рассказывай, а то хуже будет. - К Родионову присоединился до этого тихо сидевший за другим столом молодой парень.
Меня не отпускало ощущение, что всё это какая-то игра. Очень хотелось сделать вид, что мне абсолютно пофигу все происходящее, но не удержалась и разревелась. Плакала от того, что унизили и что собственные родители послали сюда, что они думают, будто я способна на такое.
- Ничего я не знаю, - продолжая реветь, зарычала я на своих инквизиторов.
- Ладно, сейчас твоего Шмаина приведём, посмотрим, как ты тогда запоёшь. - Родионов кивнул молодому, и тот исчез за дверью.
Прошло несколько минут. Слёзы больше не текли, и я просто понуро сидела и ни о чём не думала.
- Егор! - Мой герой выглядел как убитый бомж - щёки и глаза запали, синева под глазами, весь потрёпанный, запуганный и жалкий. – Они тебя что, били? Это они с тобой сделали?
- Били. – Он попробовал улыбнуться, и я с ужасом заметила, что зубов в его рту заметно поубавилось.
Какое странное чувство – сижу тут униженная, Егор вообще на бомжа похож, но всё равно он мне ближе их всех, и даже моих родителей. Он такой же как я, и мы с ним сейчас в одной связке. Да пошли они все на х..й!
- Я ничего не видела, ничего подписывать не буду, Егор у меня был, но в серванте не копался, поняли? - С какой же радостью я выплюнула им эти слова.
Родионов и молодой выглядели несколько разочарованными.
- Не будешь, значит, подписывать предыдущие показания? Говоришь, не видела ничего?
- Не видела! – злость просто распирает изнутри.
- Ну что же, на нет и спроса нет. – Подумав, сказал следователь. – Спасибо, что пришли, Юлия Петровна. Всего доброго.
«Держись, Егор!» - мысленно сказала ему, уходя. А он беззубо улыбнулся мне в ответ.